Среда
09.10.2024
16:37
Услуги
Вход на сайт
Мы на Ютубе
Поиск
Наши колоды
На сайте




[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
7 Жезлов
ШеалаДата: Четверг, 12.12.2019, 22:29 | Сообщение # 1
Постоялец
Группа: Проверенные
Сообщений: 156
Статус: отсутствует


7 Жезлов - Гензель и Гретель
(Гримм)


В большом лесу на опушке жил бедный дровосек со своею женою и двумя детьми: мальчишку-то звали Гензель, а девчоночку - Гретель.
У бедняка было в семье и скудно и голодно; а с той поры, как наступила
большая дороговизна, у него и насущного хлеба иногда не бывало.
И вот однажды вечером лежал он в постели, раздумывая и ворочаясь с боку на
бок от забот, и сказал своей жене со вздохом: "Не знаю, право, как нам и
быть! Как будем мы детей питать, когда и самим-то есть нечего!" - "А
знаешь ли что, муженек, - отвечала жена, - завтра ранёшенько выведем
детей в самую чащу леса; там разведем им огонек и каждому дадим еще по
кусочку хлеба в запас, а затем уйдем на работу и оставим их там одних.
Они оттуда не найдут дороги домой, и мы от них избавимся". - "Нет,
женушка, - сказал муж, - этого я не сделаю. Невмоготу мне своих деток в
лесу одних оставлять - еще, пожалуй, придут дикие звери да и
растерзают". - "Ох, ты, дурак, дурак! - отвечала она. - Так разве же
лучше будет, как мы все четверо станем дохнуть с голода, и ты знай
строгай доски для гробов".
И до тех пор его пилила, что он, наконец, согласился. "А все же жалко мне бедных деток", - говорил он, даже и
согласившись с женою.
А детки-то с голоду тоже заснуть не могли и слышали все, что мачеха говорила их отцу. Гретель плакала горькими
слезами и говорила Гензелю: "Пропали наши головы!" - "Полно, Гретель, -
сказал Ген-зель, - не печалься! Я как-нибудь ухитрюсь помочь беде".
И когда отец с мачехой уснули, он поднялся с постели, надел свое платьишко, отворил дверку, да и выскользнул из дома.
Месяц светил ярко, и белые голыши, которых много валялось перед домом,
блестели, словно монетки. Гензель наклонился и столько набрал их в
карман своего платья, сколько влезть могло.
Потом вернулся домой и сказал сестре: "Успокойся и усни с Богом: он нас не оставит". И улегся в свою постельку.
Чуть только стало светать, еще и солнце не всходило - пришла к детям мачеха и
стала их будить: "Ну, ну, подымайтесь, лентяи, пойдем в лес за
дровами".
Затем она дала каждому по кусочку хлеба на обед и сказала: "Вот вам хлеб на обед, только смотрите, прежде обеда его не съешьте,
ведь уж больше-то вы ничего не получите".
Гретель взяла хлеб к себе под фартук, потому что у Гензеля карман был полнехонек камней. И вот они все вместе направились в лес.
Пройдя немного, Гензель приостановился и оглянулся на дом, и потом еще и еще раз.
Отец спросил его: "Гензель, что ты там зеваешь и отстаешь? Изволь-ка
прибавить шагу". - "Ах, батюшка, - сказал Гензель, - я все посматриваю
на свою белую кошечку: сидит она там на крыше, словно со мною
прощается".
Мачеха сказала: "Дурень! Да это вовсе и не кошечка твоя, а белая труба блестит на солнце". А Гензель и не думал смотреть на
кошечку, он все только потихонечку выбрасывал на дорогу из своего
кармана по камешку.
Когда они пришли в чащу леса, отец сказал: "Ну, собирайте, детки, валежник, а я разведу вам огонек, чтобы вы не озябли".
Гензель и Гретель натаскали хворосту и навалили его гора-горой. Костер
запалили, и когда огонь разгорелся, мачеха сказала: "Вот, прилягте к
огоньку, детки, и отдохните; а мы пойдем в лес и нарубим дров. Когда мы
закончим работу, то вернемся к вам и возьмем с собою".
Гензель и Гретель сидели у огня, и когда наступил час обеда, они съели свои
кусочки хлеба. А так как им слышны были удары топора, то они и подумали,
что их отец где-нибудь тут же, недалеко.
А постукивал-то вовсе не топор, а простой сук, который отец подвязал к сухому дереву: его ветром
раскачивало и ударяло о дерево.
Сидели они, сидели, стали у них глаза слипаться от усталости, и они крепко уснули.
Когда же они проснулись, кругом была темная ночь. Гретель стала плакать и
говорить: "Как мы из лесу выйдем?" Но Гензель ее утешал: "Погоди только
немножко, пока месяц взойдет, тогда уж мы найдем дорогу".
И точно, как поднялся на небе полный месяц, Гензель взял сестричку за руку и
пошел, отыскивая дорогу по голышам, которые блестели, как заново
отчеканенные монеты, и указывали им путь.
Всю ночь напролет шли они и на рассвете пришли-таки к отцовскому дому. Постучались они в двери, и
когда мачеха отперла и увидела, кто стучался, то сказала им: "Ах вы,
дрянные детишки, что вы так долго заспались в лесу? Мы уж думали, что вы
и совсем не вернетесь".
А отец очень им обрадовался: его и так уж совесть мучила, что он их одних покинул в лесу.
Вскоре после того нужда опять наступила страшная, и дети услышали, как мачеха
однажды но-чью еще раз стала говорить отцу: "Мы опять все съели; в
запасе у нас всего-навсего полкаравая хлеба, а там уж и песне конец!
Ребят надо спровадить; мы их еще дальше в лес заведем, чтобы они уж
никак не могли разыскать дороги к дому. А то и нам пропадать вместе с
ними придется".
Тяжело было на сердце у отца, и он подумал: "Лучше было бы, кабы ты и последние крохи раз-делил со своими детками". Но жена
и слушать его не хотела, ругала его и высказывала ему всякие упреки.
"Назвался груздем, так и полезай в кузов!" - говорит пословица; так и он: уступил жене первый раз, должен был уступить и второй.
А дети не спали и к разговору прислушивались. Когда родители заснули,
Гензель, как и в прошлый раз, поднялся с постели и хотел набрать
голышей, но мачеха заперла дверь на замок, и мальчик никак не мог выйти
из дома. Но он все же унимал сестричку и говорил ей: "Не плачь, Гретель,
и спи спокойно. Бог нам поможет".
Рано утром пришла мачеха и подняла детей с постели. Они получили по куску хлеба - еще меньше того,
который был им выдан прошлый раз.
По пути в лес Гензель искрошил свой кусок в кармане, часто приостанавливался и бросал крошки на землю.
"Гензель, что ты все останавливаешься и оглядываешься, - сказал ему отец, -
ступай своей дорогой". - "Я оглядываюсь на своего голубка, который
сидит на крыше и прощается со мною", - отвечал Гензель. "Дурень! -
сказала ему мачеха. - Это вовсе не голубок твой: это труба белеет на
солнце".
Но Гензель все же мало-помалу успел разбросать все крошки по дороге.
Мачеха еще дальше завела детей в лес, туда, где они отродясь не бывали.
Опять был разведен большой костер, и мачеха сказала им: "Посидите-ка здесь, и
коли умаетесь, то можете и поспать немного: мы пойдем в лес дрова
рубить, а вечером, как кончим работу, зайдем за вами и возьмем вас с
собою".
Когда наступил час обеда, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, который свою порцию раскрошил по дороге.
Потом они уснули, и уж завечерело, а между тем никто не приходил за бедными детками.
Проснулись они уже тогда, когда наступила темная ночь, и Гензель, утешая свою
сестричку, говорил: "Погоди, Гретель, вот взойдет месяц, тогда мы все
хлебные крошечки увидим, которые я разбросал, по ним и отыщем дорогу
домой".
Но вот и месяц взошел, и собрались они в путь-дорогу, а не могли отыскать ни одной крошки, потому что тысячи птиц, порхающих в лесу
и в поле, давно уже те крошки поклевали.
Гензель сказал сестре: "Как-нибудь найдем дорогу", - но дороги не нашли.
Так шли они всю ночь и еще один день с утра до вечера и все же не могли
выйти из леса и были страшно голодны, потому что должны были питаться
одними ягодами, которые кое-где находили по до-роге. И так как они
притомились и от истомы уже еле на ногах держались, то легли они опять
под деревом и заснули.
Настало третье утро с тех пор, как они покинули родительский дом. Пошли они опять по лесу, но сколько ни шли,
все только глубже уходили в чащу его, и если бы не подоспела им помощь,
пришлось бы им погибнуть.
В самый полдень увидели они перед собою прекрасную белоснежную птичку; сидела она на ветке и распевала так
сладко, что они приостановились и стали к ее пению прислушиваться.
Пропевши свою песенку, она расправила свои крылышки и полетела, и они
пошли за нею следом, пока не пришли к избушке, на крышу которой птичка
уселась.
Подойдя к избушке поближе, они увидели, что она вся из хлеба построена и печеньем покрыта, да окошки-то у нее были из чистого
сахара.
"Вот мы за нее и примемся, - сказал Гензель, - и покушаем. Я вот съем кусок крыши, а ты, Гретель, можешь себе от окошка кусок
отломить - оно, небось, сладкое". Гензель потянулся кверху и отломил
себе кусочек крыши, чтобы отведать, какова она на вкус, а Гретель
подошла к окошку и стала обгладывать его оконницы.
Тут из избушки вдруг раздался пискливый голосок:
Стуки-бряки под окном -
Кто ко мне стучится в дом?
А детки на это отвечали:
Ветер, ветер, ветерок.
Неба ясного сынок!
- и продолжали по-прежнему кушать.
Гензель, которому крыша пришлась очень по вкусу, отломил себе порядочный кусок
от нее, а Гретель высадила себе целую круглую оконницу, тут же у избушки
присела и лакомилась на досуге - и вдруг распахнулась настежь дверь в
избушке, и старая-престарая старуха вышла из нее, опираясь на костыль.
Гензель и Гретель так перепугались, что даже выронили свои лакомые куски из
рук. А старуха только покачала головой и сказала: "Э-э, детушки, кто это
вас сюда привел? Войдите-ка ко мне и останьтесь у меня, зла от меня
никакого вам не будет".
Она взяла деток за руку и ввела их в свою избушечку. Там на столе стояла уже обильная еда: молоко и сахарное
печенье, яблоки и орехи. А затем деткам были постланы две чистенькие
постельки, и Гензель с сестричкой, когда улеглись в них, подумали, что в
самый рай попали.
Но старуха-то только прикинулась ласковой, а в сущности была она злою ведьмою, которая детей подстерегала и хлебную
избушку свою для того только и построила, чтобы их приманивать.
Когда какой-нибудь ребенок попадался в ее лапы, она его убивала, варила его
мясо и пожирала, и это было для нее праздником. Глаза у ведьм красные и
не дальнозоркие, но чутье у них такое же тон-кое, как у зверей, и они
издалека чуют приближение человека. Когда Гензель и Гретель только еще
под-ходили к ее избушке, она уже злобно посмеивалась и говорила
насмешливо: "Эти уж попались - небось, не ускользнуть им от меня".
Рано утром, прежде нежели дети проснулись, она уже поднялась, и когда
увидела, как они сладко спят и как румянец играет на их полных щечках,
она пробормотала про себя: "Лакомый это будет кусоочек!"
Тогда взяла она Гензеля в свои жесткие руки и снесла его в маленькую клетку, и
приперла в ней решетчатой дверкой: он мог там кричать сколько душе
угодно, - никто бы его и не услышал. Потом при-шла она к сестричке,
растолкала ее и крикнула: "Ну, поднимайся, лентяйка, натаскай воды,
свари своему брату чего-нибудь повкуснее: я его посадила в особую клетку
и стану его откармливать. Когда он ожиреет, я его съем".
Гретель стала было горько плакать, но только слезы даром тратила - пришлось ей
все, то исполнить, чего от нее злая ведьма требовала.
Вот и стали бедному Гензелю варить самое вкусное кушанье, а сестричке его доставались одни только объедки.
Каждое утро пробиралась старуха к его клетке и кричала ему: "Гензель,
протяни-ка мне палец, дай пощупаю, скоро ли ты откормишься?" А Гензель
просовывал ей сквозь решетку косточку, и подслеповатая старуха не могла
приметить его проделки и, принимая косточку за пальцы Гензеля, дивилась
тому, что он совсем не жиреет.
Когда прошло недели четыре, и Гензель все по-прежнему не жирел, тогда старуху одолело не-терпенье, и она не
захотела дольше ждать. "Эй ты, Гретель, - крикнула она сестричке, -
проворней наноси воды: завтра хочу я Гензеля заколоть и сварить - каков
он там ни на есть, худой или жирный!"
Ах, как сокрушалась бедная сестричка, когда пришлось ей воду носить, и какие крупные слезы катились
у ней по щекам! "Боже милостивый! - воскликнула она. - Помоги же ты
нам! Ведь если бы дикие звери растерзали нас в лесу, так мы бы, по
крайней мере, оба вместе умерли!" - "Перестань пустяки молоть! -
крикнула на нее старуха. - Все равно ничто тебе не по- может!"
Рано утром Гретель уже должна была выйти из дома, повесить котелок с водою и развести под ним огонь.
"Сначала займемся печеньем, - сказала старуха, - я уж печь затопила и тесто вымесила".
И она толкнула бедную Гретель к печи, из которой пламя даже наружу выбивалось.
"Полезай туда, - сказала ведьма, - да посмотри, достаточно ли в ней жару и можно ли сажать в нее хлебы".
И когда Гретель наклонилась, чтобы заглянуть в печь, ведьма собиралась
уже притворить печь заслонкой: "Пусть и она там испечется, тогда и ее
тоже съем".
Однако же Гретель поняла, что у нее на уме, и сказала: "Да я и не знаю, как туда лезть, как по-пасть в нутро?" - "Дурища! -
сказала старуха. - Да ведь устье-то у печки настолько широко, что я бы и
сама туда влезть могла", - да, подойдя к печке, и сунула в нее голову.
Тогда Гретель сзади так толкнула ведьму, что та разом очутилась в печке, да и
захлопнула за ведьмой печную заслонку, и даже засовом задвинула.
Ух, как страшно взвыла тогда ведьма! Но Гретель от печки отбежала, и злая ведьма должна была там сгореть.
А Гретель тем временем прямехонько бросилась к Гензелю, отперла клетку и
крикнула ему: "Гензель! Мы с тобой спасены - ведьмы нет более на свете!"
Тогда Гензель выпорхнул из клетки, как птичка, когда ей отворят дверку.
О, как они обрадовались, как обнимались, как прыгали кругом, как
целовались! И так как им уж некого было бояться, то они пошли в избу
ведьмы, в которой по всем углам стояли ящики с жемчугом и драгоценными
каменьями. "Ну, эти камешки еще получше голышей", - сказал Гензель и на-
бил ими свои карманы, сколько влезло; а там и Гретель сказала: "Я тоже
хочу немножечко этих камешков захватить домой", - и насыпала их полный
фартучек.
"Ну, а теперь пора в путь-дорогу, - сказал Гензель, - чтобы выйти из этого заколдованного леса".
И пошли - и после двух часов пути пришли к большому озеру. "Нам тут не
перейти, - сказал Гензель, - не вижу я ни жердинки, ни мосточка". - "И
кораблика никакого нет, - сказала сестричка. - А зато вон там плавает
белая уточка. Коли я ее попрошу, она, конечно, поможет нам
переправиться".
И крикнула уточке:
Уточка, красавица!
Помоги нам переправиться;
Ни мосточка, ни жердинки,
Перевези же нас на спинке.
Уточка тотчас к ним подплыла, и Гензель сел к ней на спинку и стал звать
сестру, чтобы та села с ним рядышком. "Нет, - отвечала Гретель, - уточке
будет тяжело; она нас обоих перевезет поочередно".
Так и поступила добрая уточка, и после того, как они благополучно переправились и
некоторое время еще шли по лесу, лес стал им казаться все больше и
больше знакомым, и наконец они увидели вдали дом отца своего.
Тогда они пустились бежать, добежали до дому, ворвались в него и бросились отцу на шею.
У бедняги не было ни часу радостного с тех пор, как он покинул детей своих в лесу; а мачеха тем временем умерла.
Гретель тотчас вытрясла весь свой фартучек - и жемчуг и драгоценные камни так и
рассыпались по всей комнате, да и Гензель тоже стал их пригоршнями
выкидывать из своего кармана.
Тут уж о пропитании не надо было думать, и стали они жить да поживать, да радоваться.
Моей сказочке конец.
По лесу бежит песец.
Кто поймать его сумеет,
Тот и шубу заимеет.


На карте - Гретель заталкивает ведьму в горящий очаг, Гензель смотрит на
нее из клетки, а над головой у Гретель висят полукругом семь светящихся
жезлов, на полу - опрокинутая корзина и ключ.

Ключевые слова по Хант: столкнуться лицом к лицу с проблемой, победа над препятствием, тактическое мышление. Решимость, храбрость, умение верно
действовать в нужный момент, обман и лукавство себе на пользу,
преодоление. Позиционное преимущество. Защита от противника, который
больше/многочисленнее и опытнее вас.


Прикрепления: 1682393.jpg (90.8 Kb)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: