Панепаэль Маллир аккуратно присела на одно из сидений повозки. Ее отец, Филхардри, в крайнем раздражении сел впереди, чтобы не видеть лицо дочери. Филхадри был необычно высок и строен даже для обычного эльфа, если, конечно, слова «обычный эльф» уместны в вашем восприятии мира. Но, несомненно, он был красив и даже по-своему мужественен в своей красоте. Его длинные волосы, стянутые в хвост, открывали окружающим его чистое и строгое лицо. Строгость его лица подчеркивал черный плащ, на котором был вышит государственный герб, который позволял своему владельцы смотреть свысока даже на тех, кто был выше ростом. И этот сильный и уверенный в себе эльф не находил себе места, пребывая в крайне степени взволнованности, двигаясь по повозке взад и вперед все время, пока они пересекали озеро, простирающееся между Новым Домом и Старым городом.
Глядя на воду, Панепаэль неожиданно посетила мысль о том, что многие люди, да и эльфы, подобны рыбам, которые ищут лучшей доли, не оставаясь на месте. Она почти полностью погрузилась в свои размышления о доле рыб и эльфов, но фигура ее отца, который продолжал свои движения по палубе парома, вывели ее из девичьих размышлений. «Уж он-то никогда не будет плыть по течению и искать лучшей доли, - подумала Панепаэль, - он просто пойдет и возьмет ее». И, как бы в подтверждение мыслей дочери, Филхардри резким движением запахнул плащ, как бы говоря всем своим действием, что все в его руках, а весь мир может уместиться под полами его плаща.
Когда они были невдалеке от пристани Старого Города, начался сильный дождь. Крупные тяжелые капли ударили по глади воды, смешав рисунок Города, который пыталась запечатлеть водная гладь. Панепаэль, потеряв в водной ряби свое отражение, вновь перевела взгляд на отца, который, казалось, совершенно не заметил природной метаморфозы, происходящей в эти минуты.
Дождь прекратился также неожиданно, как и начался, наполнив мир чистотой и новыми запахами, которые, как подумалось Панепаэль, были кем-то скованы, но дождь освободил их.
Панепаэль вновь погрузилась в свои размышления, оставив превратности этого мира за пределами своей светлой головки, но мир был настолько бесцеремонен, что сам напомнил о себе.
Паром достиг берега, и удар дерева о твердую землю заставил Панепаэль вновь вернуться в этот мир. Но паром не остановил своего хода, а, движимый силой восьми быстрых ног паромщиков, продолжил свой путь на колесах, которые ранее скрывала вода. Панепаэль знала, что их путь продолжится, пока они не достигнут Окружной дороги.
- Булыжник, - возникла в голове мысль, - это будет знаком того, что они достигли Дороги.
- Ну вот, мы почти дома, - донесся голос отца, который начал собирать вещи, готовясь спустится на твердую почву. Но, видя неудовольствие в глазах дочери, добавил, - Почти дома.
- Как можно называть домом то место, которое вызывает ненависть от одного только воспоминания о нем? - подумала Панепаэль, но вслух этого не сказала. Вместо этого она сказала следующее:
- Мой дом там, где моя семья и мои друзья!
- Бабушка - это часть нашей семьи и мы обязаны навестить ее! -отец сказал это таким жестким и категоричным голосом, что Панепаэль поняла, что разговор на эту тему закончен.
И все же она не была бы дочерью своего отца, если бы не оставила последнее слово за собой:
- Мы могли бы провести время с большей пользой, чем потратить целый день и развлекать престарелого родственника! - Панепаэль знала, что отец не любит тратить время попусту и рассчитывала, что ее упрек достигнет намеченной цели.
Но и Филхардри был не из тех, кто не замечает манипуляций его эмоциями, даже если эти манипуляции предпринимала его любимая дочь.
- Бабушка мудра, - начат он издалека, - и знает много древних рецептов.
Он заметил, как Панепаэль замерла, - она страшно любила все древнее и необычное, - и продолжил.
- А еще на чердаке ее дома есть множество книг по магии.
Это был сокрушительный довод. Больше древних рецептов Панепаэль интересовалась древней магией, впитывая, как губка, любую информацию, достигающую ее ушей.
Аргумент отца подействовал, и девочка, как и свойственно всем в ее возрасте, забыла о скуке и тоске, охвативших ее душу, и с радостью направилась по пути к дому бабушки.
Так за разговором и последующими идеями, которые родились в голове Панепаэль после слов отца, они въехали в Старый Город. Все его узкие, мощеные камнем улицы вели к центру Города, становясь все уже и уже по мере того, как приближались к заветной точке.
В легендах говорилось, что такая архитектура возникла из-за войн, которые шли здесь много веков назад. Захватчики всегда старались проникнуть в Сердце Города, туда, где располагалось Сосредоточение Силы. И сужение улиц, неминуемо приводящее к замедлению движения по ним, было на руку защитникам. Ведь проще обороняться от толпы врагов, стоящих в очереди, чем от толпы, окружающей вас со всех сторон.
На улицах было грязно не только в прямом, но и переносном смысле. Толпы нищих и попрошаек буквально облепили их повозку, не опасаясь быть раздавленными или искалеченными ее колесами. Сколько стоит человеческая жизнь в Старом Городе? - ровно столько, сколько за нее заплатят, - говорили те, кто жил в этом странном месте.
Казалось, повозка пройдет через это людское месиво, как нож сквозь масло. Но Панепаэль ошиблась. Из-под колес повозки раздались крики боли - это трое нищих, не поделив очередность и подталкиваемые сзади своими сотоварищами, оказались раздавленными тяжелой конструкцией.
Отец с ухмылкой посмотрел назад, туда, где остались лежать на земле очередные калеки Старого Города.
Еще немного, и они остановились перед воротами дома бабушки Таймерл. Это было обычное для Старого Города здание, насчитывающее в высоту три этажа и плотно стиснутое среди своих собратьев, похожих на него как две капли воды.
- Заберете нас сегодня вечером, - сказал Филхардри, обращаясь к перевозчикам. И, уже забыв об их существовании, взял дочь под руку и подтолкнул ко входу в дом.
Сзади раздался шум отъезжающей повозки, и, как показалось Панепаэль, вместе с ней прервалась тонкая ниточка, связывающая ее настоящую с прошлым, с родным домом.
* * * Панепаэль ненавидела даже воспоминания о Доме Бабушки Таймерл. Один запах, который источали коптящие свечи и древние масляные лампы, вызывал у нее рвотные позывы. Стены дома, смотрящие на мир холодными неоштукатуренными камнями, буквально проникали под кожу своим серым холодом. Единственное, что немного разбавляло это воспоминание «холодного смрада», были шторы, гардины, занавески, - мрачные, но живые и теплые, которые были развешаны по всему дому.
Но описание впечатления Панепаэль было бы неполным, если бы мы не рассказали о рядах полок, которыми были увешаны стены дома. Эти полки были в прихожей, на лестнице, в гостиной и кабинетах. В общем везде, где были стены, которые могли выдержать вес полок. Но это были не просто полки, а ПОЛКИ! Они были плотно заставлены всевозможными баночками, бутылочками и колбочками. Увидеть, что находится внутри этих стеклянных кладовых, не представлялось возможным, как и прочитать то, что написано на этикетках, надписи на которых от посторонних глаз бережно скрыла пыль. Это был не дом, это был магазин, что несколько мирило Панепаэль с этим местом - она очень любила ходить по магазинам. На пороге дома их встретила сама Бабушка Таймерл, высокая пожилая женщина с удивительной прической. У нее были седые волосы, которые она причудливо укладывала на голове, и казалось, что они образуют копну снега, который вот-вот упадет или растает. Она не красила волосы, равно как и не пользовалась косметикой, кремами и прочими ухищрениями, которые маскируют возраст и придают респектабельность внешности. Бабушка всегда говорила, что человек снаружи выглядит так, как чувствует себя внутри. Холодная, расчетливая, категоричная и «костлявая» - такую оценку дала бы Бабушке Панепаэль, если бы кто-нибудь спросил у нее. Еще раз посмотрев на Бабушку, Панепаэль со страхом подумала: а жива ли старушка? Вдруг перед ней призрак или кто похуже? Что если ей придется провести целый день с трупом? Но тепло Бабушкиных рук, которые обняли свою любимую внучку, развеяли эти опасения. По крайней мере, пока...
Пока Отец и Бабушка обсуждали что-то свое, взрослое, Панепаэль, как посетитель музея, с интересом изучала то, что лежало на полках. Ее внимание привлекла небольшая банка зеленоватого стекла, в которой, как ей показалось, что-то двигалось.
Но только она подошла поближе, чтобы вглядеться в мутное стекло, как громкий Бабушкин кашель напугал ее до полусмерти. Взрослые рассмеялись над Панепаэль, которая, как молодой кот, подпрыгнула до потолка. И что тут смешного? - подумалось девочке. Она обиженно наклонила голову и отошла в сторону. - Визит вежливости или просто выдалась свободная минутка? - поинтересовалась Бабушка у Панепаэль. - Вообще-то я учусь, и у меня просто нет свободного времени, - ответила девочка, пытаясь скрыть свое недовольство этим местом и Бабушкой. Но она знала - чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. А получить Панепаэль хотела. - Учишься, - в голосе бабушки сквозили иронические нотки, - в школах Нового города учат чему-то стоящему? Панепаэль покраснела, не зная, что сказать в ответ. Но, видя смеющиеся глаза отца, поняла, что все стоит перевести в шутку, не забивая голову колкостями старой женщины. Меж тем Бабушка явно не собиралась останавливаться, найдя в родственниках тех, кто готов слушать ее болтовню. - Твой отец не очень умен, если позволяет своей дочери обучаться в школах нашего Правителя. Этот глупец ведет эльфов в Новый мир, но приведет их прямиком в ад, - и девочке показалось, что ад сейчас в глазах ее Бабушки. - Как вы добрались? Панепаэль на миг показалось, что кто-то еще вошел в комнату, пока она разглядывала адское пламя в глазах старухи. Но нет, это был голос Бабушки, ставший милым и участливым. - Мы приехали на повозке, которую дал нам Правитель. Она совсем новая и крепкая, и может плавать, - Панепаэль немного подумала и добавила: - Это техническое средство лишний раз доказывает, что знания мира превыше умений пользоваться магией! Отец украдкой показал ей кулак. Но Бабушка не обиделась и добродушно сказала: - Внучка, магия демонстрирует наше единство с природой. А техника отдаляет нас от природы. Когда мы это поймем, может быть уже поздно, и мы сами уже будем машинами. Прослушай одну историю. - Историю? - наравне со старыми рецептами и знаниями по магии Панепаэль любила разные истории. Ей казалось, что все это три важнейшие составляющие мира, которые, при правильном применении, способны творить чудеса. - Закрой глаза, чтобы слова стали реальностью, - скала Бабушка, и Панепаэль послушно исполнила ее волю.
Нарнилор Восьмой, нынешний Правитель и отец Новой Эры Процветания, подписал несколько важных эдиктов, одним из которых ограничивалось применение магии при строительстве Нового Дома. В частности, запрещалось управлять погодой, использовать магию для передвижений, использовать гадание для того, чтобы увидеть, каким будет будущее Нового Дома и тех, кто живет в нем. По сути, магия стала вне закона, поскольку проку от нее стало не больше, чем от этих банок, - Бабушка обвела рукой вокруг себя, как бы очерчивая границы настоящей магии, и увидела глаза сына. - Вижу, ты не согласен с моей историей? - спросила она. - Правитель действует в интересах народа! - воскликнул Отец, - и еще не было такого, чтобы кто-то обвинил его в том, что он идет против народа. - Народа..., - Бабушка сказала эти слова почти шепотом, но все присутствующие в комнате услышали ее. - Магия - это Сила Природы. Эльф - часть природы. Запретить использование магии - все равно, что отсечь у себя руку или ногу. Она помолчала и добавила: - а может быть, и голову. Панепаэль не понимала того, что говорит бабушка. В школе учителя говорили то, что сказат сейчас отец. Но Бабушка была явно не согласна ни с формой, ни с содержанием этих слов. И поскольку Панепаэль была не только упорной в отца, но и смышленой в Бабушку, она твердо решила разобраться во всем, что происходило, и сделать свои собственные выводы. И чтобы не терять времени даром, девочка достала одну из книг, которые рассказывали о магии и которые были сплошь и рядом в их школе. Ничего особенного, обычная книга Нового Дома. Но стоило ей раскрыть ее, как книга превратилась в деревянную шкатулку. Панепаэль опешила и выронила шкатулку из рук. Упав на пол шкатулка раскрылась и на пол высыпались карты, глядя на собравшихся десятками разных лиц. - Вы сделали это?! - возмущенно закричала Панепаэль, смотря на бабушку, - Это магия! Ее нельзя применять по отношению к другим членам общества! И при помощи магии нельзя изменять естественный ход событий! Так гласит эдикт Правителя! - Во-первых, - начала Бабушка, смотря в испуганное лицо внучки, - я применила магию лишь к книге, но не к тебе. Во-вторых, - она прокашлялась и продолжила, - я не меняла реальность, а лишь изменила ее форму, сделав набор букв и листков книги листками и символами колоды карт. Она засмеялась, видя, как успокаивается девочка. - Магия - это не только эдикты Правителя, это еще законы Природы, которые неподвластны ни одному правителю, ни в Старом, ни в Новом мире. Тебе стоит многому научиться, - продолжила Бабушка, переведя взгляд под ноги девочке, - потому что я - это прошлое нашего рода, а ты - будущее, которое не может жить без прошлого. Панепаэль посмотрела себе под ноги и увидела, что книга на месте, а шкатулка и карты исчезли, как не бывало. Бабушка перевела свой взгляд наверх, устремив его на потолок в место, где пересекались балки крыши. Внезапно девочке показалось, что земля уходит из-под ее ног, а крыша начинает раскачиваться. Но на самом деле крыша стала менять свой цвет и вид, и теперь перед ее взором был не черный деревянный потолок, а удивительная картина, сложенная, словно мозаика, из света и драгоценных камней. Посреди этой картины светился огромный красный камень, который окружали 22 камня меньшего размера и других видов. Аметисты, рубины, янтарь - Панепаэль не знала всех названий, но догадывалась, что ни один из 22 камней не повторен дважды. Бабушка раскрыла руки лодочкой, и в тот же миг из центрального камня что-то упало вниз. Это была колода карт, таких или почти таких, как те, что Панепаэль видела у свои ног. Когда девочка посмотрела вверх, потолок уже был прежним. Но в руках у бабушки была и никуда не исчезала колода карт. Она протянула ее девочке и сказала: - Не надо менять реальность, надо понимать, когда реальность готова измениться и просто воспользоваться этими изменениями себе во благо...
Панепаэль заворожено смотрела на огромного жирного паука, который стоял перед ней. Он был больше любого из пауков, которых когда-либо видела девочка. Его восемь булавочных глаз злобно блестели, рассматривая жертву, которую он видел в образе беспомощной девочки. Панепаэль сделала шаг назад, и паук, почуяв страх своей жертвы, чуть присел на своих мохнатых лапах и двинулся вперед. Его челюсти начали медленно двигаться, словно он разминал их, готовясь к трапезе. На пол стекала толстая липкая слюна, запах которой еще сильнее парализовал волю девочки. Сердце неистово билось, - казалось, что оно уже не в груди, а где-то в голове, в ушах - так сильно стучало оно, боясь не меньше своей хозяйки. Что же делать? Позвать Бабушку?
Нет! - это проснулась отцовская воля, - я не дам шанса этому старому Эльфу посмеяться над моей беспомощностью! Но что же делать? И вдруг в ее голове пронеслись образы карт, которые они видела мельком, но которые, как оказалось, крепко засели в ее прекрасной головке. Она вспомнила, что на одной из карт она видела паука, очень похожего на того, что медленно и уверенно направлялся в ее сторону. А что, если в колоде есть что-то, что поможет его одолеть? Она перевела дыхание и начала перечислять образы, которые возникали в ее голове. Паук как бы почуял, что противник концентрируется на чем-то, что может ему повредить. Раздался пронзительный свист, который ничуть не помешал Панепаэль, которая продолжала концентрироваться на «оружии». - Мечи, копья, палки, - перечисляла она, не сводя глаз с врага, который был уже рядом. Его челюсти скрежетали перед ее лицом, две лапы обхватили ее, подтягивая к смрадной пасти. Но девочка не теряла присутствия духа и это помогло удивительной, но в то же самое время спасительной мысли придти в ее голову и достигнуть разума. - Если паук из колоды, значит он не настоящий, - а значит, настоящим делаю его я и мой страх. Тогда сделаем так! - она закрыла глаза и представила ослепительный свет, который, как говорила Бабушка, предшествовал всему Творению. Он самый чистый и самый реальный из всех вещей, утверждала она.
Панепаэль открыла глаза и увидела, что стоит в комнате одна. Нет ни чудовища, ни ядовитой слюны, которая была на полу перед ней. Она посмотрела на верхнюю карту из колоды, что все это время держала в своей руке. Там был запечатлен молодой Эльф, который стоял в высокой сочной траве, доходящей до его щиколоток. А паук, ее недавний противник, был лишь маленьким паучком, едва видневшимся на фоне густой зелени травы. Рисунок был словно живой. Девочка видела, как паук уполз куда-то в траву. Она видела, как развеваются волосы Эльфа от легкого ветерка, который, как казалось, чувствовала и она сквозь карту. Но вдруг рисунок замер и теперь на нем был иной сюжет. Все тот же красивый Эльф лежал посреди травяного луга, облокотившись на мшистые камни. Рядом с ним спала собака, друг и охранник. Но ни хозяин, ни его друг не обращали никакого внимания на паука, который медленно выползал из зарослей травы. Вместо врага внимание Эльфа занимала бабочка, сидящая у него на руке. Дуб, что виднелся чуть поодаль, скрывал в своей тени девушку-Эльфа, что с интересом смотрела на прекрасного Эльфа. Но он был слишком увлечен своей забавой, чтобы видеть кого-то рядом с собой.
Панепаель прочитала подпись внизу карты: Глупец. Она нахмурилась, пытаясь понять, какой смысл вложил художник в этот образ и что хотел сказать, дав этому образу такое название. Что было глупостью: невнимательность Эльфа? Или пренебрежение угрозой? Или невнимательность к другим обитателям? За спиной раздался скрип ступеней. Наверное, это Бабушка решила посмотреть, почему столь шумно в гостиной. Бабушка поняла все без слов, но не сдержала иронии, переполнявшей ее: - Магия!? С ней куда лучше, чем без нее. Девочка не хотела признаваться, что Бабушка права, и вместо того, чтобы согласиться с ней, гордо вскинула свой прелестный носик кверху, заявив, что у нее есть масса других, более важных дел, чем магия. - Что же это за вещи? - поинтересовалась старуха. Панепаэль не нашла, что ответить на такой простой, но одновременно сложный для нее вопрос. А Бабушка, казалось, и не ждала никакого ответа. - Ты великолепно справилась с паучьим тестом! - Я знала, что паук был не настоящим, - ответила девочка, тем не менее испытывая гордость от похвалы. - И ты всегда кричишь, когда видишь перед собой ненастоящего паука? Или ты видела еще кого-то настоящего, кто напугал тебя? - бабушка внимательно посмотрела в глаза внучке, словно ища там ответы на свои вопросы. «Может, сказать ей про Эльфа?» - подумала Панепаэль, но вместо этого спросила: - А почему карту назвали Глупец? Таймерл улыбалась, глядя на внучку. - А как ты бы назвала эту карту? - поинтересовалась она.
Панепаэль на минуту задумалась, пытаясь дать карте наиболее точное определение. Потом закрыла глаза, чтобы мир не мешал ей искать ответы внутри себя. Она вспомнила, что молодой Эльф, Принц Альберих, был известен как ветреный и не очень умный юноша. Его Отец, Король Оберон, славившийся мудростью и магической силой, обладавший титулом Мастера Четырех стихий, был лидером среди Эльфов. Король направлял, управлял и правил, делая все во благо своего народа. Мать Принца, Королева Альва, не уступала в талантах своему супругу, помогая в духовном развитии нации Эльфов. И ребенок таких родителей, как казалось, должен объединить все достоинства этих великих людей. Но вышло совсем иначе. Панепаэль продолжила воспоминания и вспомнила, что паук, запечатленный на карте, был не чем иным как испытанием, призванным расшевелить молодого повесу. Боги еще надеялись на то, что мудрость и сила проснется в Принце. Они думали, что если не разум, то инстинкт разбудит силы крови, которая текла в нем. Но кровь была глуха к первому и последнему испытанию, которому подвергся молодой Принц.
Таймерл поняла замешательство девочки и пришла на помощь. - Молодой, сильный, обладающий колоссальным потенциалом и возможностями. Он, подобно бабочке, растрачивает свой дар по пустякам, просто прожигая свою жизнь. Ни любовь, - она указала на девушку на карте, - ни страх, - указала на паука, - не могут разбудить его, вывести из мира грез. Бабушка немного помолчала, затем добавила: - Если не глупец, так дурак, который, имея все, не имеет ничего по собственной глупости.
Панепаэль еще раз всмотрелась в карту, чтобы получше запомнить все, что сказала Бабушка. А когда она подняла глаза, то поняла, что больше не находится в Старом Доме Старого Города....
