Случайный прохожий забрел в городок по ошибке: не там свернул, не туда стопы направил, ну и вот… Городок был маленький, но уютный, не то, что шумные и суетливые культурно-торговые центры. Народ оказался степенным, дружелюбным, общительным, охотно давал пояснения, и вскоре прохожий уже знал, что прошел нужный ему поворот километров эдак на 5, и теперь надо возвращаться к развилке и сворачивать заново, но лучше делать это утром, потому как скоро начнет смеркаться, а тогда никто ни за что не ручается. - У вас тут что, неспокойно? – задал вопрос прохожий. – Леший шалит? Или упырь какой завелся? - Да нет! Спокойно! – отмахнулся один из доброхотов и советчиков. – У нас тут оазис, у нас супротив нечистой силы свои средства имеются. Просто по ночам эти самые средства того… в свободном полете. - Драконов, что ли, завели? – опять не понял прохожий. - Да каких там драконов! – добродушно засмеялись мужики. – Не, мы тут так, своими силами… Просто не надо бы вам высовываться без нужды. Вы ж мужчина! - А женщинам можно? – тут же заинтересовался прохожий. - А им у нас все можно,
Спойлер— охотно подтвердили горожане. – Так что вы, человек хороший, оставайтесь уж на ночлег – а утречком и пойдете к своей развилке, чинно-спокойно… - Ну, ладно! – решил прохожий. – Где у вас тут на постой-то встать можно? - А вот хоть к Антасу, что ли! – загалдели горожане. – Антас, ты ж комнаты сдаешь? - Сдаю, как не сдавать, — отозвался, вылезая вперед, крепкий, хоть и хромой, мужичок по имени Антас. – Милости, как говорится, просим! Следуйте за мной, туточки недалеко! Дом у Антаса оказался справный, комнаты хорошие, и прохожий с удовольствием скинул с себя плащ и котомку. А тут и ужинать позвали, и он спустился вниз, в комнату, которая служила и кухней, и гостиной. На стол подавали жена хозяина и две дочки – одна лет десяти, а другая уже невеста. Прохожий смотрел и дивился: все три женщины Антаса были прямо колдовской красоты, и в глазах у всех горел озорной ведьминский огонек, но при этом тихие, послушные, уважительные, на хромого хозяина смотрели с обожанием и рот без нужды не открывали. - А что, Антас, покажешь мне городок, пока не стемнело? – попросил прохожий. - Да за милую душу, отчего ж не прогуляться? – обрадовался Антас. – Доедайте, и пойдем! Антас раскланивался со встречными-поперечными, перекидывался парой фраз, а прохожий смотрел, прислушивался. Странно ему было: все без исключения мужчины казались довольными и умиротворенными, а женщины – спокойными и счастливыми. Все улыбались и смотрели друг на друга с любовью. Прямо как в сказке! Прохожий много путешествовал и обычно наблюдал совсем другую картину: мужчины часто были грубоватыми и готовыми в любой момент ввязаться хоть в спор, хоть в драку, а женщины — нервными, испуганными, истеричными или хитрыми. В общем, и в том, и в другом случае от них исходила некая опаска, словно под масками благопристойности скрывались совсем другие чувства, а тут, в городке, ничего такого не было вообще. «Странно!», — подумал прохожий, размышляя над увиденным. - Пойдемте, мил человек, пора нам под крышу, скоро стемнеет, — напомнил Антас. - Да чего уж вы так темноты пугаетесь? – полюбопытствовал прохожий. – Вроде нормальные мужики, силой бог не обидел, с любой напастью справитесь! А темноты боитесь, точно маленькие! - Ничего мы и не боимся, — возразил Антас, ускоряя шаг. – А просто уговор у нас такой – день для нас, ночь для них, и все довольны. - Слушай, ты вот все загадками говоришь, а мне ж интересно, ну просто спасу нет! – взмолился прохожий. – Для кого день? Для кого ночь? Какой уговор? С кем? Ты бы объяснил, что ли! - Ай, ладно! – решился Антас. – Идем в трактир – у нас там мужики завсегда собираются посидеть, пивка выпить, новости обсудить. Там и поговорим. - А жена ругаться не будет? – спросил прохожий. - А чего ей ругаться? – очень удивился Антас. – Некогда ей ругаться, у нее свои дела. Идем, идем! До трактира еще дойти надо, а уже совсем темно. Они уже почти дошли, когда над головой что-то со свистом пролетело и на безумной скорости умчалось в звездную тьму. Прохожий остановился, глядя вслед неведомому снаряду, и тут сверху раздалось азартное «ййййехууууу!!!!», с него что-то с силой сорвало шляпу, и раздался дикий хохот. Остолбеневший прохожий явственно разглядел ведьму, улетающую прочь на помеле и победно размахивающую трофеем – его собственной шляпой. - Бежим! – крикнул Антас и отчаянно, изо всех сил, захромал к трактиру, увлекая за собой прохожего. За несколько секунд одолев оставшееся расстояние, они захлопнули за собой тяжелую дубовую дверь трактира и остановились, тяжело дыша. Вся публика воззрилась на них, а трактирщик с невинным видом спросил: - Чего это вы так загнанно дышите, как будто за вами ведьмы гнались? – после чего грянул громовой хохот, как будто тот сказал очень удачную шутку. - Да ладно вам зубоскалить, человек и так с непривычки испугался, — укоризненно бросил Антас. – Налили бы лучше кружечку пенного… Никто кочевряжиться не стал, подвинулись, расчистили место, подвинули тарелку с грибным омлетом, появились кружки с пивом и блюдо с тушеными овощами и охотничьими колбасками. - А теперь рассказывайте! – потребовал прохожий, уговорив первую кружку. – Чую, у вас тут ой как интересно! - Интересно-то интересно, да вот только поверишь ли? – с сомнением проговорил здоровенный бородач, сидевший напротив. – Да и зачем тебе чужие интересы, своих, что ли, нету? - Очень даже есть, — ответил прохожий. – И сдается мне, наши интересы пересекаются. Будем знакомы: меня зовут Иоганн, и я – сказочник. Брожу по свету, собираю разные истории, мыслями удобряю, фантазией поливаю, чтобы они потом сказками проросли. А у вас тут ну уж больно сказочно, я такие вещи за семь верст против ветра чую! - Хорошее у тебя чутье, — крякнул бородач. – Не подвело. У нас тут и правда того… волшебно. - Так что за ведьмы рассекают тут на помеле с наступлением темноты и отнимают шляпы у честных граждан? – сразу взял быка за рога Иоганн. - Да вы не обижайтесь, она пошутила, — тут же объяснил Антас. – Уговор у нас такой: кто не спрятался – сам и виноват. Они вреда не приносят! Ну, если зазевается кто, пощекотать могут. Одежду отобрать. В смоле вывозить. В речку уронить. Усы в зеленый цвет покрасить. В общем, по мелочам шалят! А если в дом заскочил и дверь закрыл – не, уже не тронут. Такой уж у нас уговор! - И много у вас тут ведьм? - Дык это… все! – простодушно объяснил Антас. – Сколько женщин, столько и ведьм! - Ого! – весело удивился сказочник Иоганн. – Вот это номер! Да где ж вы столько ведьм набрали? И чего это они именно в вашем городке женихов выбирают? Да и потом… Видел я ваших женщин! Тихие, ласковые, спокойные – совсем на ведьм не похожи! - А это наше «ноу-хау», — объяснил бородатый, ухмыляясь во весь рот. – С ведьмой жить вполне можно, и даже очень здорово, конечно, если секрет знать. - Да уж понял, что есть у вас какой-то секрет, — с уважением ответил Иоганн. – Никогда не видел, чтобы ни одной сварливой женщины в городе не промелькнуло, зато все красивые до жути, что девчонки-семилетки, что старухи лет под 70, просто удивительно, это я вам как сказочник говорю! - Ну, спасибо на добром слове, — расплылся в улыбке бородач. – Ну что, господа-товарищи, расскажем уважаемому Иоганну нашу сказочную историю? - Рассказывай! Пусть знает! Давай! – наперебой согласно загалдели собравшиеся. - А дело было так, — начал бородач, придвигая очередную кружку с пивом. – В наших местах мужики крепкие, основательные, суровые. Ну, сами видите – не хлюпики какие-нибудь. Грубые, резкие, дерзкие, одним словом, земные… Но и нам чего-то светлого хотелось! Чтобы душа, значит, воспаряла! Ну, и стали мы жениться на ангелах. - На ком??? – поперхнулся пивом Иоганн. - Да тут неподалеку женское поселение обосновалось, — подхватил нить рассказа Антас. – Крылатые женщины, загляденье, просто глаз не оторвать! Златовласые, голубоглазые, светлоликие, и нежные, как облачка! И нравом все как одна – сама кротость. Ну, как-то и решили, что для души только на таких и жениться! Вот и стали в городке появляться женщины из ангелов. - А ведьмы-то, ведьмы-то откуда взялись? – напомнил Иоганн. - А вот откуда! – снова вступил бородач. – Понимаешь, сказочник, они ж все крылатые были, да? А раз крылья имеются, то им летать охота. Ну, они и летали – время от времени. Как по хозяйству управятся – сразу в небо. А уж в лунные ночи ну просто удержаться не могли! Любили они воздушные хороводы водить лунными-то ночами… - А нам, мужьям, это очень не нравилось! – уточнил Антас. – Мы ж что – грубые мужланы были, без высоких материй. Считали, что гулять – это мужское дело, а жены должны дома сидеть, в окно смотреть да нас ждать…В общем, мужчины то на охоту, то на рыбалку, то в кабачке посидеть, то в картишки перекинуться… - А жены, с женами-то что? – Иоганн, кажется, весь превратился во внимание. - А что с женами? Стали мы своих жен-ангелов притеснять, запрещать им крылья расправлять да в воздух подниматься. Женщины тоскуют без полета, плачут тихонько, но мужьям не перечат – ангелы ведь! Только все равно хоть тайком, но летают! Только не углядишь – жена уже опять куда-нибудь улетела! Непорядок, понимаешь! Муж сказал дома сидеть, а она шлындает где-то в заоблачных высях… И тогда мы придумали и вовсе крылья у них отобрать… - Силой, что ли? – омрачился Иоганн. - Да не то чтобы силой. Скорее, хитростью. Вишь, в чем дело… Ангелицы-то наши на ночь крылья скидывали, чтобы спать не мешали. Ну, сам понимаешь: в постели крылья того… лишние. Ну вот, договорились между собой, и однажды под утро мы все эти крылья в кучу стащили – и сожгли. - Ох, варварство какое! – обмер Иоганн. – Да как же рука-то поднялась? - Ну, поднялась вот, кто ж не ошибается, — печально заморгал бородач. – Но сначала-то обрадовались: вроде все путем, жены по домам сидят, никаких тебе бреющих полетов. Только что за оказия? – глядь, через какое-то время наши ангелицы меняться начали. Сначала и не заметили – просто глазки потускнели, голоса огрубели, потом зубки заостряться стали, ну, и характер испортился. А потом уж вообще – ну ведьма и ведьма! Ты ей слово – она тебе десять, да с такой злобой! Так я говорю, мужики? - Так! Верно говоришь! Что было, то было! – одобрительно загудел народ. - А дальше, дальше-то что? – нетерпеливо заерзал совершенно заинтригованный Иоганн. - А дальше наши ведьмы совершенно страх потеряли, — тяжко вздохнул Антас. – Стали мужчин пилить день-деньской: то не так, да это не эдак. - Ладно пилить, — вмешался бородач. – Они ведь мужиков уж и калечить начали! То и дело одна сковородкой мужу в лоб заедет, другая своему физиономию расцарапает, третья визгом оглушит до инвалидности. - Они чуть что – визжать начинали, на ультразвуке, — пояснил Антас. – А это, мил человек, такая волна, от которой любое существо неистребимый ужас испытывает, и ничего с этим поделать нельзя. Так что разум теряет мужик от их визга, и все тут. Ну, и злится, конечно. Нашла коса на камень: чем женщины больше визжат, тем мужики больше стараются из дома сбежать. На охоту там, на рыбалку, в лес, в дальние странствия – только чтобы визга женского не слышать да на ведьм своих лишний раз не пялиться. А чем меньше муж дома – тем больше ведьмы визжат. Замкнутый круг! - Знаю такое, «ведьминский круг» называется, — подтвердил Иоганн. – Как же вы, мужики, выжить-то сумели? - А вот слушай, как. Когда уж совсем худо стало, собрались мы на совет. Надо что-то делать – а то хоть из дома беги! И вспомнил кто-то, что есть, мол, такой — Странствующий Рыцарь. Вроде ездит он по белу свету, Зло искореняет, нечисть всякую изводит. А уж наши-то ведьмы – сплошное Зло! Ну, мы быстро гонцов в разные пределы, и одному из них удалось отыскать Рыцаря и убедить его разобраться с нашей бедой. - Ну и как? Разобрался? – подался вперед Иоганн. – И что он сделал? Окропил святой водой? Прочитал молитву? Наложил заклятье? - Нет, ничего такого подобного, — вмешался Антас. – У него был особый талисман, который защищал его от Зла. И он вступил с ведьмами в переговоры. Никто не думал, что ведьмы вообще станут разговаривать с мужчиной, но Рыцарю как-то удалось завоевать их доверие. И они рассказали ему такое, во что и поверить-то было трудно. - Рассказывайте! Я поверю, — пообещал Иоганн. - Оказалось, что всему причиной – крылья, — объявил Антас. – Если женщина родилась крылатой – она не может не летать. Даже если очень захочет, даже если будет стараться, ее все равно будет тянуть в полет! Неудержимо! - А вы их крыльев, стало быть, лишили… — задумчиво проговорил Иоганн. - То-то и оно! – воскликнул бородач. – А если чего-то очень хочется, а возможности нет – женщина дуреет и свирепеет! Теперь-то у нас каждый сопливый пацан эту их особенность сызмальства знает и технике безопасности обучен, а тогда – ну кто бы знал??? В общем, если насильно лишить крыльев и радости полета – любой ангел со временем в ведьму превратится… - Это точно, — согласился Иоганн. – Это я, братцы, как сказочник, тоже подтвердить готов. Выходит, сами вы, своими руками жен из ангелов в ведьм превратили? - Ну, — кивнул Антас. – Было дело. Только Рыцарь нам помог, нашел способ. Обсказал нам всю историю и говорит: мол, если сумеете найти способ, как вернуть им крылья – ваше счастье! А если не сумеете – лучше вам всем собраться и уходить, иначе ведьмы вас изведут рано или поздно. А куда нам уходить? Да и дети ведь у многих народились, как их оставишь? - И как же вы выкрутились? – спросил Иоганн. – Крылья-то того… в огне канули? - Ага, — покаянно вздохнул Антас. – Как есть сгорели! В общем, собрались мужики толпой и пошли делегацией к ведьмам своим. Повиниться! Потому как повинную голову и меч ни отсечет, и ведьма не откусит… Сначала, конечно, ведьмы оторвались по полной, все мужикам высказали, кто они такие! Но Рыцарь строго-настрого сказал: на провокации не поддаваться, в споры не вступать, ведьм не злить, а садиться за стол переговоров. Ну, мы переждали бурю, а там и беседовать начали. - На хитрость пошли! – с удовольствием припомнил бородач. – Говорим: «Мы на все ваши полеты согласные теперь, летайте на здоровье, только уж сами придумайте, как вам крылья вернуть. А мы, дескать, мужики темные, дремучие, сами видите, никакого у нас полета фантазии, одни глупости на уме!». - Ну, от таких речей женщины, конечно, растаяли, — заулыбался Антас. – И фантазия у них сразу заработала! Теперь уж и не вспомнить, какая и почему первой оседлала метлу. Да только, видать, у них на радостях крылья выросли, потому как метла ррраз! – и подняла хозяйку в воздух. Ну, а за ней следом и другие, тоже свои метлы похватали и давай виражи закладывать! - В общем, договорились мы полюбовно, — заключил бородач. – Днем мы, мужчины главные, жены нас слушаются и домашними делами занимаются. Ангелы просто, по-другому и не скажешь! А как ночь наступает – их время. Хватают свои метлы – и в свободный полет! Налетаются, наозорничают, умаются, возвращаются такие радостные, просветленные. Глаза горят, улыбка сверкает, румянец во всю щеку, от них мужьям и ласка, и полное понимание всех нужд и потребностей, аж до самого утра! Да и потом целый день работают по дому, песенки напевают, и слова дурного от них не услышишь! - А чтобы мужчины не забывали, каково оно – жен в полетах души ограничивать, ведьмам дозволено в темное время суток над нами всякие шутки шутить. Если поймают, конечно! Да только нас фиг поймаешь, мы теперь умные! – подмигнул бородатый. - Ну, делаааа… — протянул совершенно изумленный Иоганн. – Вот это сюжет!!! Да я такую сказку накропаю – все ахнут! А что ж такое Странствующий Рыцарь сделал, что ведьмы ему поверили? - Ну, этого никто наверняка не знает, — почесал затылок Антас. – А только моя обмолвилась как-то, что вроде послал он им зеленый лучик из своего талисмана, а от него столько любви! Вроде бы от той любви сразу ни спорить не хочется, ни обижаться… И хочется обнять весь мир! - Обязательно надо познакомиться с этим Рыцарем, — решил Иоганн. – Хочу своими глазами на такой сказочный талисман посмотреть. - Солнце встало, утро уже, — объявил трактирщик. – Не пора ли, уважаемые посетители по домам, к своим любимым женушкам? - И то правда, — спохватился Антас. – Благодарствуйте, мужики, за компанию, а только нам пора. Ну, с Богом? … На крылечке их встречали три красотки – жена Антаса и обе дочурки. - Дяденька, вот ваша шляпа, — застенчиво произнесла младшая, протягивая Иоганну его ночную потерю. У нее было совершенно невинное личико и большие ангельские глаза, в которых плясали озорные бесенята. - Ты вернулся, милый! Как же я соскучилась! Идем поскорее в дом, – нежно произнесла жена, распахивая дверь, и Антас, виновато покосившись на Иоганна и разведя руками, двинулся за ней, как загипнотизированный. Да и кто бы мог отказать такому ангелу??? Автор: Эльфика

-Я уже умер? - спросил человек.
-Угу,- кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги.- Умер. Безусловно.
Человек неуверенно переступил с ноги на ногу.
-И что теперь?
Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу.
-Теперь тебе туда,- он не глядя указал пальцем на неприметную дверь.- Или туда,- его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.
-А что там?- поинтересовался человек.
-Ад,- ответил Шамбамбукли.- Или рай. По обстоятельствам.
Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.
-А-а... а мне в какую?
-А ты сам не знаешь?- демиург слегка приподнял бровь.
-Ну-у,- замялся человек.- Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям...
-Хм!- Шамбамбукли заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека.- По деяниям, значит?
-Ну да, а как же ещё?
-Ну хорошо, хорошо,- Шамбамбукли раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух.- Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевёл старушку через дорогу. Было такое?
-Было,- кивнул человек.
-Это добрый поступок или дурной?
-Добрый, конечно!
-Сейчас посмотрим...- Шамбамбукли перевернул страницу,- через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну, как?
Человек ошарашенно заморгал.
-Или вот,- Шамбамбукли раскрыл книгу в другом месте.- В возрасте двадцати трёх лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей.
-Они первые полезли!- вскинул голову человек.
-У меня здесь написано иначе,- возразил демиург.- И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо?
Человек промолчал.
-После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру.
-Я нечаянно,- пробубнил человек.
-Само собой,- кивнул Шамбамбукли.- К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим?
Шамбамбукли перевернул еще несколько страниц.
-Изнасилование - хорошо или плохо?
-Но я же...
-Этот ребёнок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо?
-Ну, наверное...
-Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо?
-Но ведь...
-А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого учёного! Хорошо? Плохо?
-Но...
-Этот великий учёный, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо?
-Но я же не мог всего этого знать!- выкрикнул человек.
-Само собой,- согласился демиург.- Или вот, например, на странице 246 - ты наступил на бабочку!
-А из этого-то что вышло?!

Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове.
-Какой кошмар,- прошептал он.
-Но если бы ты её не раздавил, случилось бы вот это,- Шамбамбукли показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул.
-Выходит... я спас мир?
-Да, четыре раза,- подтвердил Шамбамбукли.- Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелёк. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался.
-А-а...- человек на секунду замялся.- А вот на грань этой самой катастрофы... его тоже я?..
-Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котёнка и когда спас утопающего.
У человека подкосились колени и он сел на пол.
-Ничего не понимаю,- всхлипнул он.- Всё, что я совершил в своей жизни... чем я гордился и чего стыдился... всё наоборот, наизнанку, всё не то, чем кажется!
-Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим,- наставительно произнёс Шамбамбукли.- Разве что по намерениям... но тут уж ты сам себе судья.
Он захлопнул книжку и поставил её в шкаф, среди других таких же книг.
-В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло.
Человек поднял заплаканное лицо.
-Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай.
-А это зависит от того, что ты выберешь,- ответил Шамбамбукли

Скоро по всему королевству ни одного человека не осталось, кто бы о Фее не слышал, а многие и лично знакомы были. Все ее любили, уважали, и даже имя ей дали - Свет-Солнышко. Там, где она пройдет, ее Лучик оставляет След Любви, и всем от этого тепло и хорошо. А в королевской семье тем временем подрос Принц. Был он силен и ловок, молод и хорош собой, во всех состязаниях первый, все девушки королевства по нему сохнут. Но он девушками не очень интересовался - все больше охотой и спортом, да путешествовать очень любил. Родители думали, что это у него от королевской разборчивости, а на самом деле - от Холодного Сердца. Есть такая болезнь душевная: если сердце ребенка нужного питания не получает, то становится оно холодным, безжизненным. С виду вроде смотришь - человек как человек, даже и уравновешенный, а внутри - холод и безмолвие. Тепла-то там нет! И вот однажды отправился наш Принц в лес, на оленей охотиться. Один, без свиты, только слугу с собой взял. Увидел он оленя и погнал его, а олень метнулся в самую чащу, куда на лошадях уже не доберешься. Принц в азарт вошел, кинулся за ним, продрался сквозь ветви - и очутился на поляне. Смотрит - загнанный олень на колени упал, тяжело дышит, а его за шею обнимает девушка неземной красоты. Принц ее увидел - и про оленя забыл. Потому что ее Большое Сердце сразу распознало тяжелый недуг Принца и так засигналило, что Лучик ее превратился в Мощный Луч, и окутал он Принца с ног до головы. И сразу ему стало хорошо так, спокойно, вроде как он маленький, а мама его по головке гладит. - Кто вы, прелестная незнакомка? - мягко спросил Принц. - Разве вы меня не знаете? - удивилась Фея. - Я здесь давно живу, и зовут меня Свет-Солнышко. - Какое имя красивое, и как вам подходит! - сказал Принц. - Можно, я с вами рядом побуду? - Конечно, пожалуйста! - пригласила Фея. - Раз вам хорошо - то и мне хорошо. И Принц остался. Только отослал слугу домой, чтобы не беспокоились. Его Холодное Сердце вдруг шевельнулось - так силен был Лучик Любви, идущий от Феи. А ее Большое Сердце прямо забилось: вот уж если кто и нуждался в помощи, так это Принц! И она распахнула душу, чтобы он мог пить из ее Неисчерпаемого Источника Любви. Стали они жить в лесу. Большое Сердце Феи просто пело - столько работы, такое поле деятельности! Ведь, как известно, когда мы выполняем свое Предназначение - сердце поет! И хочется защитить любимого, спасти его, отвести беду, окутать его своим теплом - прямо как мама. Это самая чистая Любовь в мире - когда Нежность переливается через край, и хочется, чтобы так было вечно. Принц, который вырос в огромном Дворце, никогда такой любви не чувствовал. Как известно, Принцы получают самое строгое воспитание, чтобы потом быть Истинным Монархом. И поэтому уже в детстве усваивают, что положено, а что нет. Ну не могут Принцы с размаху бросаться матушке-Королеве на шею - не положено! Не могут у папы на закорках покататься - опять же не положено! Придворный этикет - штука сложная и очень правильная, а потому холодная. Может, именно поэтому Монархи часто страдают Холодным Сердцем? Большое Сердце Свет-Солнышка ничего про придворный этикет не знало, зато хорошо чувствовало: Принц нуждается в Любви и Заботе! И она не раздумывая, отважно кинулась его спасать своей Неисчерпаемой Любовью. О боже, как стал расцветать Лес! Даже старые пни пустили молодые побеги! Даже камни покрылись молодым зеленым мхом! А уж сколько за это время выросло грибов и ягод - уму непостижимо! И все, что собирали люди в лесу, оказывалось целебным - вот сколько Любви распространяла Свет-Солнышко вокруг себя! Сердце ее пело, и она летала, как на крыльях, придумывая, что бы еще сделать для того, чтобы ее Принц был здоров и счастлив. А Принц дивился, сколько у нее энергии, сколько улыбок посылает она миру, как легко прогоняет его тоску. И его Холодное Сердце постепенно начало оттаивать, биться чаще. Она была ему как мама - не та Королева, которая давала по утрам ручку для поцелуя, а та, о которой он с детства мечтал: теплая, любящая, прощающая. Любил ли Феюшку Принц? Конечно, любил. По-своему. Он был ей благодарен, он не уставал ей удивляться, он ей даже помогал в ее волшебных хлопотах, потому что ему все было ново и интересно. Но сила ее Любви его иногда пугала. Не привык он к таким Потокам Любви, не видел он их во Дворце. Поэтому позволял ей любить себя, пил из ее Неисчерпаемого Источника, но сам-то пока только учился любить. Постепенно его душевные раны затягивались, он чувствовал себя все более цельным. Принц стал понемногу отходить от сказочного домика Феи все дальше и дальше, бродить по лесу. И однажды у лесного озера увидел незнакомую девушку. Он только что искупалась и стояла, отжимая длинные золотистые волосы, на берегу. Он засмотрелся на эту красоту, зазевался, и ветка хрустнула. Девушка оглянулась, но не испугалась. Просто рубашку надела и по берегу ушла. С этого момента Принц потерял покой. Все у него стояла перед глазами прекрасная незнакомка. Даже есть плохо стал! Свет-Солнышко забеспокоилась, стала ему еще больше Любви посылать, еще больше теплом укутывать. Принц не препятствовал, но рассеянный какой-то стал. И решил Принц ходить к озеру, сидеть на берегу, ждать, когда незнакомка опять купаться придет. Однажды так и случилось. - Ну что, все ходишь? - насмешливо спросила его она, подходя совсем не оттуда, откуда он ожидал. - Я ждал тебя, - внезапно охрипшим голосом сказал Принц. - Я не могу тебя забыть. - А меня вообще забыть трудно, - засмеялась девушка. - Как зовут тебя, красавица? - спросил Принц. - Мое имя еще заслужить нужно, - дернула плечом девушка. - Как? - Принц уже готов был сделать для нее все. - Принеси мне что-то удивительное - тогда поговорим, - уклончиво сказала девушка и стрельнула в него загадочным взглядом зеленых глаз. Они расстались, и Принц стал лихорадочно думать, чем бы удивить свою новую знакомую. Чем же можно удивить девушку? Если бы он был дома, во Дворце, он бы нашел какую-нибудь заморскую диковинку! А здесь, в лесу… Но он придумал: сам нашел замысловатый корешок, сам отшлифовал, получился танцующий человечек. И вскоре уже мчался на свидание, бережно неся за пазухой корешок. Ему опять пришлось ждать. А когда она пришла и Принц преподнес ей корешок, красавица только брови недоуменно приподняла: - Ты этим меня хотел удивить? Я сама такие делаю. Ничего особенного. У Принца даже сердце заколотилось. - Скажи мне, что тебе принести, и я добуду это! - Я люблю украшения, - проронила девушка и удалилась вдоль берега, как обычно. Всю неделю Принц сушил ягоды рябины, нанизывал их на нитку - делал ожерелье. Красивое получилось! - Ой! Чудо какое! Это мне? - обрадовалась Свет-Солнышко. - Не трогай! - кинулся Принц. - Что это - все сразу тебе? Нет. Это мое дело. Фее стало грустно, но она виду не подала - только окутала его своим Лучиком потеплее. - Перестань! - рассердился Принц. - Чувствую себя, как ребенок в пеленках. Сколько можно-то? - Но я же тебя люблю, - попыталась объяснить Фея. - Ну и люби на здоровье, только как-нибудь на расстоянии, - сказал Принц и ушел. Туда, к озеру. - Уже лучше, - кивнула незнакомка. - Только рябина - неподходящий материал для настоящих украшений. Рябину только лесные феи носят. - Я думал, ты и есть лесная фея, - попытался пошутить Принц. - Ничего подобного. Я просто красавица, и никакого волшебства, - спокойно сказала она. И Принц понял, что погиб. Потому что красавица целиком заполнила его сердце, и в нем уже не оставалось места для других. В том числе для Свет-Солнышка. - Принеси мне настоящее ожерелье, где вместо рябины - кораллы, - бросила ему незнакомка, уходя. - Тогда скажу тебе мое имя. - Где же я возьму кораллы в лесу? - отчаянно закричал ей вслед Принц. - Не знаю. Подумай! - пожала плечами она и скрылась за кустами ивы. Вечером Принц был молчалив, задумчив, на все попытки Свет-Солнышка развеселить его отмалчивался или отвечал грубостью. А утром он взял Фею за руку и сказал, глядя ей прямо в глаза: - Я возвращаюсь во Дворец. - Как? - растерялась Фея. - Разве тебе плохо здесь? - Нет, вовсе нет. Мне здесь неплохо. Но я хочу к людям. Я чувствую в себе силы необыкновенные, и мне стало скучно. - Но ты мог бы ходить к людям, когда захочешь, а потом возвращаться сюда, в наш домик, - предложила Фея. - У меня есть свой домик, Дворец называется, - усмехнулся Принц. - И королевство впридачу! - Тогда возьми меня с собой! - крикнула Фея в отчаянии. - Я буду любить тебя, заботиться о тебе, все тебе прощать, окутывать тебя теплом! - Не надо. У меня там уже есть мама, - жестко сказал Принц. Но когда увидел, как сжалась Свет-Солнышко, смягчился: - Пойми, я уже не нуждаюсь в ТАКОЙ заботе. А ты по-другому не можешь. Я давно понял: это твое Предназначение. Но я вырос и излечился. И теперь хочу жить, как все обычные Принцы. Я знаю, ты все поймешь. Я влюбился! - Ты? Влюбился? Не может быть! Кто она??? - Не знаю. Но она прекрасна. И я думаю о ней каждую секунду, - признался Принц. - Прости, но так случилось. - Она тебя околдовала, - горестно всплеснула руками Фея. - Да! Околдовала! - с вызовом ответил Принц. - Своей женственностью, своей недоступностью, своей загадочностью. Мне приходится ее добиваться, и это волнует, возбуждает, рождает азарт. Знаешь, как сердце из груди выпрыгивает? - Это же я вылечила твое сердце, - тихо напомнила Свет-Солнышко. - Да, ты. Спасибо, мамочка! - искренне сказал Принц. - Я этого никогда не забуду. Проси все, что хочешь. - Тебя, - просто сказала Фея. - Твою Любовь. - Я тебя люблю, - так же искренне ответил Принц. - Только это - другая Любовь. Прости. И прощай. Я не вернусь. Вот, возьми ожерелье. Рябиновое. Такое все лесные феи носят! И он ушел. Для Свет-Солнышка наступили тяжелые дни. Она думала, как коварно предал их Великую Любовь ее Принц, и это было невыносимо больно. Она горевала, страдала, даже плакала, и очень долго не выходила из своего сказочного домика. А когда вышла - поразилась, как изменилось все вокруг. Ее лес так долго не видел Любви, что весь скрючился, почернел и сбросил листву. Теперь под ногами шуршали сухие палые листья - засохшие свидетели Великой Любви. А кое-где уже выпал снег. Это потому что душа Феи захлопнулась, и Лучик Любви не мог вырваться наружу. - Господи, что я натворила! - ахнула Свет-Солнышко. - Как я могла забыть про свой лес? Бедненький… И ее Большое Сердце сжалось от сострадания. Как только она хоть кого-то пожалела, дверца души тут же приоткрылась, и появился Лучик Света, который сразу стал ласкать, окутывать и лечить почерневшие стволы. Свет-Солнышко трудилась неустанно. Она носилась по лесу и восстанавливала, исцеляла, помогала. Вскоре к ней снова потянулись люди, и она вкладывала в них всю душу, забывая о своем горе. «Не может быть, чтобы он меня забыл, - думала она. - Вот сейчас он увидит, услышит, узнает, как я трудолюбива, какое у меня доброе Большое Сердце, скольким людям и деревьям я помогла, и вернется ко мне. Ведь никто, никогда не сможет любить его сильнее, чем я! Только бы колдунья не помешала». Но Принц все не возвращался. От тех, кто приходил к ней за исцелением, она слышала новости: Принц так и живет с колдуньей, выполняет все ее прихоти, каждую неделю преподносит ей по новому ожерелью, и похоже, что они счастливы. «Не может быть, - думала Фея. - Ведь я же все еще люблю его?». Она прислушивалась к себе, и с ужасом понимала, что ее Любовь давно перешла на других людей, на лес, и только маленький-маленький Лучик все еще принадлежит Принцу. Она холила и лелеяла его - сама не зная, зачем. А однажды к ней зашла старушка. Обычная старушка, с корзинкой, накрытой беленьким платочком. Старушка попросилась отдохнуть чуток, и Свет-Солнышко радостно предоставила ей кров и пригласила разделить трапезу. Старушка оказалась веселая, много всяких историй знала, шутками-прибаутками так и сыпала, Свет-Солнышко даже развеселилась. - Какая же ты милая, деточка! И смех у тебя такой задорный! Вот увидишь, в жизни тебя ждет много счастья! - пообещала старушка. - Мое счастье уже ушло, - опечалилась Фея. - Вместе с любимым. Теперь жду, когда вернется. - А ты не жди! - посоветовала старушка. - Зачем тебе старое счастье? Раз ушло, значит, не твое это счастье было. - Колдуньино, что ли? - удивилась Фея. - Он ведь с ней, с разлучницей живет. - А хоть и колдуньино, - не стала спорить бабка. - Раз живет - значит, для него это и есть счастье. - Но я его люблю, - пожаловалась Фея. - А я смотрю, девонька, ты всех любишь, - прозорливо заметила старушка. - Дар у тебя такой - Исцеляющей Любви. Редкий Дар, я тебе скажу! - Откуда вы знаете? - замерла Фея. - Да я много чего знаю, потому как давно на свете живу, - засмеялась старушка. - Вижу я, вижу. Тоже Дар такой. У тебя - исцелять, у меня - видеть. - А что вы еще видите? - заинтересовалась Фея. - Много чего вижу. Вижу, что ты по жизни Свет-Солнышко, и люди к тебе тянутся, любят тебя. Безотказная ты, всем помогаешь, всем любовь свою даришь. За это и Мир тебя любит, оберегает. Потому как ты ему нужна. - А вот если вы все видите, скажите, что я не так делала? Почему мой любимый стал счастья на стороне искать? - спросила Фея. - Ладно, скажу. Только ты, девонька, не обижайся, - попросила старушка. - Понимаешь, ты всех любишь, а себя - не очень. Потому и считаешь себя недостойной чьей-то любви. - Да вовсе нет! Я к себе хорошо отношусь! - бурно запротестовала Фея. - Э, нет. Ты не горячись, а послушай бабку. Глядишь, и уразумеешь чего… Любить и хорошо относиться - это две вещи различные. Хорошо относятся - за что-то, а вот любят - ни за что, просто так. Понимаешь? - Не понимаю, - честно призналась Свет-Солнышко. - Вот смотри. Ты что делала, чтобы любовь свою сохранить? Ну, с этим-то? - Я все делала! Я его просто так любила, ни за что! Никогда не ворчала, заботилась, ухаживала, лес и дом украшала, все ему прощала, лучиком его укутывала! - стала рассказывать Фея. - Вот смотри, сколько ты сделала, а все для чего? - Чтобы Любовь сохранить… - терпеливо пояснила непонятливой бабке Фея. - А что, разве ты, даря Любовь, что-то взамен от людей требуешь? - Нет, что вы! - возмутилась Фея. - Я же просто так, от Большого Сердца! - Значит, свою любовь ты просто даришь, а чтобы чужую получить, вон сколько всяких подвигов совершила? - спросила бабка, хитро прищурившись. - Это что за любовь такая, которую такой ценой зарабатывать надо? - А как ее по-другому зарабатывать? - запальчиво спросила Фея и осеклась. - Вооот, - удовлетворенно покивала бабка. - В этом-то и есть твоя проблема. Ты ж все готова сделать, чтобы любимого удержать. А он себя спеленатым по рукам-ногам чувствует, ни вздохнуть, ни пошевелиться. Кому ж охота всю жизнь в люльке-то пролежать, хоть бы и у самой заботливой мамочки? - Вот и он мне про мамочку все время говорил, только я не понимала, о чем это он, - созналась Фея. - Но я ведь по-другому не умею. Это же Предназначение, разве нет? - Предназначение твое - исцелять тела и души, - сказала старушка. - А вот Женщиной быть ты учись. Стань сама колдуньей и наколдуй себе милого. Вот увидишь, у тебя получится! У всех женщин выходит, если захотеть! - Я хочу! - воскликнула Фея. - Так хочется быть любимой! - Умница! - одобрила бабка. - Вот именно - быть любимой! Раньше ты любила, а он тебе позволял это делать, так? А теперь ты позволь кому-нибудь любить себя. И принимай эту любовь с радостью, ты ведь этого достойна! Каждый достоин… - Но как же я узнаю, кто мой любимый? И где его искать? - задумчиво спросила Фея. - Ох, девки, девки! - вздохнула старушка. - Все бы вам искать! Да не суетись, живи просто, за лесом ухаживай, людей исцеляй, а он сам придет. Дай ты ему инициативу проявить! А то все сама да сама… - Хотите еще чаю? - спохватилась Свет-Солнышко. - Нет, Феюшка, пора мне. Корзинка моя еще не полная, надо до вечера управиться. - А что у вас в корзинке, если не секрет? Грибы? Ягоды? Травы какие? - полюбопытствовала Фея. - Да никаких секретов! Сказки там, девонька. Вот, хожу по свету, сказки собираю. Сказочница я, видишь ли, - улыбнулась бабка. - Теперь вот и твою историю туда сложу. - А вы их потом куда деваете? - спросила пораженная Фея. - А людям дарю, - охотно призналась Сказочница. - И тебе за приют, за ужин вкусный, сказку оставлю. Ну-ка, суй руку в корзину! - Ой! Мне само в руку что-то прыгнуло! Мягкое такое, пушистое! И с хвостиком! - вскрикнула Свет-Солнышко. - Это значит, твоя сказка тебя нашла. Добрая! Со счастливым концом! - радостно объявила старушка. - Ты ее под подушку положи, пусть она ночью тебе снится, а днем свершается. Ну, уж это вы без меня. Вечером самый сказкосбор начинается, торопиться надо. И старушка скрылась в лесу, а Фея Свет-Солнышко сунула Свою Сказку под подушку, убрала посуду, вышла на крылечко, и вдруг… Но это была уже совсем, совсем другая сказка. Мягкая, пушистая, добрая и со счастливым концом!Автор: Эльфика

Все так и случилось, как я читала. Объяснили нам, что и как тут будет, разбили на пары (один дышит, другой помогает), включили музыку – и в добрый час. Улеглась я и стала старательно дышать. Сначала долго ничего не было. Пыхчу, как паровоз, аж живот заболел, слева и справа – такое же сопение, музыка грохочет, мне аж тошно стало. Думаю, и чего это я сюда приперлась? Так-то я и дома, на диване могу упражняться… Только пока я так думала, вдруг что-то изменилось, словно переключилось что-то в голове, и оказалась я в странном месте. Вроде как сон мне снится, только не совсем сон, потому что мозги работают и все наблюдают. Вдруг передо мной возникает свет, а из него – женщина, немолодая уже, полноватая, в длинной юбке и белом чепце, приветливая такая, уютная, глаза добротой светятся. - Здравствуй, детка, — говорит, — ждала я тебя! Добро пожаловать! - Здравствуйте, а вы кто? – спрашиваю. - А я – прародительница твоя, первая женщина твоего рода. Имя мое затерялось в веках а ты зови меня Матушкой. - Вы – первая женщина моего рода? Это как же? Это же, наверное, давно было? - Очень давно, — смеется она. – Да ты не считай века, ты спрашивай. Чего тебе надобно? - Разобраться мне надобно. Проблемы у меня. - Какие же, деточка? - Я – недолюбленный ребенок, папа не замечал, мама шпыняла. И теперь не могу отношения построить, семью создать. И о себе я мнения крайне невысокого. Это потому что мама мне внушила, что я серость и никчемность. Я и решила, что я – последняя в крайнем ряду, дальше некуда. - А сколько тебе лет, деточка? - Тридцать на той неделе было. Молодость, можно сказать, уже прошла, а я все еще не разобралась со своим недолюбленным детством… - А что ты уже сделала для того, чтобы разобраться? - Ой, я много чего сделала. Книжек умных перечитала невероятное количество, к психологу ходила, тренинги посещала, родителей простить неоднократно пыталась, в общем, не сидела сложа рук. - Родителей, говоришь, простить хотела… А за что? - Ну как за что? За то, что любви недодали. А должны были! - Вон оно что… А с чего ты взяла, что они тебе что-то задолжали? - С чего? Да это же всем известно! Вон сколько уже про это написано! Что если родители своих детей любят, они вырастают полноценными и самодостаточными, в себя верят, будущего не боятся, и все у них в жизни складывается. - Если бы… — говорит Матушка, и усмехнулась так невесело. – Знала бы, как ты ошибаешься! Иной раз и у любящих родителей такие детки вырастают, что слезы одни… Не в том дело. Я вот тебя спросить хочу: ты себя до сих пор маленькой считаешь? - Да нет, мне рано повзрослеть пришлось. Выучилась, работать пошла, и живу отдельно. Самостоятельная я. - Стало быть, родители тебя на свет произвели, выкормили, вырастили, выучили, на крыло поставили, а все еще чего-то должны остались? - Я ж говорю, любви не было. Не хвалили, не ласкали, не поддерживали морально. Я до сих пор из-за этого страдаю! - Страдалица, значит… А что ты о страданиях-то знаешь, деточка? О голоде, о войнах, о нищете, о потерях безвозвратных? Небось, только в книжках читала? - Какие войны? И причем тут нищета? - Смотри сюда, покажу тебе кое-что… Видишь? – и она достала откуда-то из складок одежды небольшой предмет. Я присмотрелась – это была шкатулка. Не особо красивая, простая, деревянная, потемневшая от времени, с какой-то незатейливой резьбой на крышке. - Скажешь, неказистая на вид? А вот так? – и она подняла крышку шкатулки, а там… Оттуда такой несказанный свет хлынул, что я аж зажмурилась. - Нравится? - Да, очень… — я смотрела как завороженная, теперь шкатулка казалась мне невероятно прекрасной. - Это не простая шкатулка, в ней хранится любовь нашего рода, — пояснила Матушка. – Стоит ее открыть – и она весь мир осветит и согреет. Я эту шкатулку своей любовью наполнила и дочери передала, а она – дальше по роду. Это наше родовое сокровище, неотчуждаемое наследство по женской линии. - Но я никакой шкатулки не получала! – говорю я. – Да если бы я такое увидела, разве бы я забыла? Видать, затерялось наследство где-то в поколениях. - Не может оно затеряться. Говорю же, неотчуждаемое оно. Только вот ее все время любовью полировать надо, тогда и вид у шкатулочки будет совсем другой. Заиграет, засияет, засветится! - А кто же ее полировать должен? - Тот, кто владеет ею сейчас, сию минуту. Кому она по роду досталась. Стало быть, сейчас ты и должна. - Я должна??? Да я не против… Только откуда мне ее взять, если я сама ее в наследство не получила? - Такого быть не может. Каждая девочка рода, появившись на свет, получает такую шкатулку. Она незримая, но вполне реальная. Только бывает так, что закрыта она на семь замков, да и свет в ней поиссяк, и задача женщины – открыть ее и добавить любви, чтобы передать своей дочери снова сияющей и наполненной. - Это что же выходит? Что я наследство получила, но ничего о нем не знаю? Потому что шкатулка закрыта, да? Но тогда скажите, почему моя мама ее не открыла, не показала мне Свет Любви? Вы же сами говорите – у кого шкатулка, тот и должен это сделать! - Не у всех на это сил хватает, — тихо сказала Матушка. – Глянь сюда, покажу тебе, что женщинам нашего рода перенести пришлось… Я глянула – и обомлела. Она словно занавес откинула, и передо мной стали проноситься разные картины, как в кино, и в каждом эпизоде присутствовала шкатулка. Чего там только не мелькало! Война, беженцы, бабка шкатулку в лохмотья прячет, ими оборачивает, а у самой руки обмороженные, распухшие… А вот лесоповал, на ветру, под снегом, женщины в ватниках пилят сосны, все замученные, едва шевелятся, и шкатулка валяется в ледяной каше, раздавленная чьим-то сапогом… Вот молодая женщина – муж ее бьет, колотит, поносит на чем свет стоит, потом она, вся в слезах, на шкатулку, кровью запятнанную, амбарный замок прилаживает, а ключ потом – в глубокий колодец, только булькнуло… А вот вижу шкатулку в руках у девочки, замок по-прежнему висит, только, видать, много лет прошло, потому что ржавый уже, старый… Девочка пытается его сковырнуть, посмотреть, что там, в шкатулке, да ничего не получается, только палец порезала да ноготь сорвала. Тогда она ее бросает в угол, где всякий хлам пылится, и лежит шкатулка, только крови на ней добавилось. Вот мама моя – вся зажатая, озабоченная, замороженная будто, и глаза невеселые. Папу я тоже увидела, как холодно ему и неуютно, и он к бутылке тянется, чтобы забыться… И еще много чего я видела в этом «кино» — только вспоминать не хочется, уж очень грустно все это… - Матушка, страшно-то как! – вырвалось у меня. - Сама видишь – иная женщина такую судьбу проживает, что ей свою любовь не раскрывать, а прятать приходится. Кажется ей, что если она свою любовь надежно укроет да на семь замков запрет, то так лучше будет. Не так больно… Не все ведь ее принять и оценить умеют, любовь-то… - Выходит, мама моя тоже не смогла шкатулку открыть? Наверное, она тоже любви в жизни недополучила, потому и мне ничего не передала… - Вот именно, — кивает Матушка. – И я спросить тебя хочу. Тебе вот тридцать уже, а ты все еще веришь в мамины слова о том, что ты «серость и никчемность» и «последняя в крайнем ряду»? - Выходит, так. Поверила я в это. Да и кому же верить, как не маме? - А что ты за это время сделала, чтобы другой стать? - Да я всю жизнь старалась ей доказать, что я другая! – пожаловалась я. – И дома, и в учебе, и на работе вообще все делаю на «пять с плюсом». Я всю жизнь из кожи вон лезу, чтобы доказать свое право на существование! И получить причитающуюся мне любовь! - А зачем? Если ты появилась в этом мире, то твое право на существование бесспорно. То, что ты не серость и никчемность, уже давно всем понятно. Ты уже всем все доказала! А любовь… Она в этой шкатулке, которая по праву рождения твоя. Осталось только открыть ее, и Свет Любви хлынет в твою жизнь, осветит ее, согреет, еще и другим достанется. - А как это сделать? Как мне шкатулку открыть? - Есть к ней ключ, называется он «сочувствие». Когда ты перестанешь предков своих осуждать, что любви тебе недодали, а от всей души посочувствуешь им, что они сами ею обделены были, вот тогда и откроется шкатулка, и разольется Свет Любви. - Сочувствие, говорите… А мне кто посочувствует? Кто меня пожалеет? - Знаешь, пока ты будешь ждать жалости да сочувствия, не открыть тебе шкатулку. Разве ты дитя малое, чтобы сироткой прикидываться? Взрослый человек, владелица родового наследства. Пора бы тебе самой Свет Любви в себе открыть. - Но мама… - Мама твоя такая, какая есть, так уж жизнь ее сложилась. А ты так и будешь до пенсии чудес ждать, пока она изменится? Так может, этого никогда и не случится. Смотри, так и жизнь мимо пройдет… Давай-ка, решай прямо сейчас – берешь шкатулку или нет? А то мне пора… И она действительно начала таять, исчезать. - Беру! – закричала я. – Беру наследство! - Ты будешь первой, кто возродит Свет Любви в твоем роде. Я была первой – и ты будешь первой. Первой по-настоящему счастливой за долгие годы, девочка, запомни это! – донеслось до меня из сияющей дымки. Я ощутила, что шкатулка непостижимым образом оказалась в моих руках. Я ее как наяву чувствовала – теплую, угловатую, тяжеленькую. И вдруг такая музыка заиграла чудесная, что я заплакала. Я испытала его, это самое сочувствие… Словно на себе ощутила все то, что пережили женщины моего рода. Такая тяжесть на меня навалилась, что я просто взвыла! Я рыдала, как никогда в жизни, и со слезами из меня вышли все обиды, все претензии, все горе от непонимания и не-любви… А потом я «выплыла» из своего сна-не сна, выплыла и очутилась в зале, где и начинала дышать, а надо мной склонилось обеспокоенное лицо моей напарницы. - Ну ты и ревела, — проговорила она. – Думала, все тут зальешь… А что с руками? Я взглянула – руки были сложены так, будто я все еще держала в них шкатулку. И на ощупь – словно она все еще там была. - Наследство получила, — сказала я. – Неотчуждаемое… Вот так я подышала на холотропе… Прошло совсем немного времени, но я чувствую себя совершенно другой. Не знаю, как это получилось, но теперь я все время ощущаю присутствие той шкатулки, что Матушка мне отдала. И слова ее помню – «ты будешь первой женщиной рода, по-настоящему счастливой». И я в это верю. Ну и что, что я в детстве что-то там недополучила? Мама – это мама, а я – это я. И я хочу передать родовую шкатулку своей дочери (а она у меня обязательно будет!), да не пустую, а наполненную Светом Любви. А кто же ее наполнит, если не я?
Автор: Эльфика

И действительно посвящал это время скрупулезному анализу ситуации. Он владел множеством аналитических методик и технологий, и применял их все по очереди, но к конкретному резюме прийти никак не мог. По всему выходило, что Счастье однозначно должно присутствовать. Но, видимо, он не учитывал какой-то важный параметр, или группу параметров, потому как С. отсутствовало напрочь. - Так. Активы выросли… Рентабельность - зашибись… Контракты заключены… Филиалы расширены… На международный рынок вышли… - методично отмечал он в специальной таблице те параметры, которые считал обязательными составляющими Счастья. - Теперь здесь. Жена - Мисс Мира, красавица и модель, особняк - новенький, 18 комнат, три этажа, бассейн, сад, теннисный корт, пентхаус на крыше - отмечаем галочкой. «Бентли» еще очень даже в теме, «Ягуар» гоночный приобрел, яхта 10 метров, это вычеркиваем… На островах были, Египет посмотрели, Европу всю объездили, в Америке побывали, Австралию осчастливили, Японию посетили… Дайвинг, серфинг, рафтинг - выполнено… Опера - 1 раз за полгода, балет - 1 раз, театр - 2 раза, закрытый кинопоказ - 2 раза, презентации - 4. Благотворительность - сумма выделена согласно плану. Вроде все пучком. Блин, чего ж тогда я не просекаю? Почему счастья не чувствую? Но отступать он не любил, и потому продолжал корректировать планы: он всегда добивался своего, и поэтому достижение Счастья было всего лишь вопросом времени. Но однажды в его планы вмешалась та неведомая сила, которую одни называют Провидение, другие - злой рок, а третьи - Бог. И началось все с того, что на его территории, прямо в саду, откуда-то появилась черная кошка. Он был материалист и рационалист, в приметы не верил, поэтому просто отметил факт ее появления и не стал морочиться. Тем более что кошка была красивая - черная, как ночь, и гибкая, как пантера. Она радовала глаз, а значит - имела право на существование. Кошка вела себя независимо, держалась поодаль, под ноги не лезла, в общем, гуляла сама по себе. Ну и фиг с ней, места не прогуляет. А потом его «Бентли» попал в жуткую автокатастрофу. В таких мясорубках обычно не выживают, но он выжил. Один из немногих счастливчиков. Впрочем… Он никогда не задумывался, в чем разница между «жить» и «выжить», так что это был для него совершенно новый опыт. Когда он очнулся от комы, то долго не мог вспомнить, кто он, как его зовут, и что он вообще здесь делает. «Здесь» - это в больничной палате, облепленный датчиками и трубками, окруженный разными мудреными аппаратами. Память начала возвращаться не сразу, а какими-то отдельными картинками. Постепенно картинки складывались вместе, как паззлы, и всплывали воспоминания. Его зовут Сергей. Он - владелец холдинга. У него есть партнеры. Женщина, которая иногда появляется - его жена Марина. Люди в белых халатах - это врачи. Он - в больнице. Он поправится. Все пучком. И миг, предшествующий катастрофе, он тоже вспомнил. Как на скоростном шоссе вдруг впереди происходит что-то - белую машину выбрасывает на встречную полосу, она врезается в грузовик, его разворачивает поперек дороги, а его «Бентли» летит на эту баррикаду, и уже невозможно затормозить, и тот, кто сзади - тоже с размаху врезается в него, и потом сбоку, и сверху, и… темнота. А самое страшное открытие произошло чуть позже: когда он понял, что не может шевелиться. Совсем. И разговаривать он тоже не мог. Только смотреть и слушать. И анализировать. Из разговоров врачей на ежедневных обходах он узнал, что получил сложную травму позвоночника и теперь называется «спинальник», это не считая переломов конечностей, и была открытая травма головного мозга, его прооперировали, и часть мозга пришлось удалить, и теперь у него в голове пластина, а когда он сможет встать, и сможет ли вообще - не знает никто. И то, что он выжил - вообще счастье. Приплыли. Так вот оно какое, счастье. Лежать забинтованной-загипсованной моргающей мумией в больничной кровати - это, стало быть, счастье. М-да. Сомнительно как-то… Но что имеем - то имеем, стало быть, таковы условия задачки. А мужской характер никакой катастрофой не сломаешь, если он есть, конечно. У него - был. И он стал мотивировать себя на поправку. Дома он оказался нескоро, и въехал не на белом коне - на инвалидной коляске, влекомой нанятой недавно сиделкой. Марина руководила процессом, говорила, что и куда. Как будто мебель вносили. - Я решила, что комнату тебе оборудуем тут, на первом этаже, - говорила Марина. - Тут окна большие, и выход на веранду. Тебе тут будет удобнее. Ты же не против, милый? Как будто он мог ответить… Только моргнул: не против, мол… - Татьяна Петровна, вот тут, на телефоне, кнопочки, если что срочное - вот начальник охраны, вот кухня, вот мажордом, мне звоните только в самом крайнем случае. «Это в каком же? - внутренне усмехнулся он. - Если в ящик сыграю, что ли?». - А это что за животное? - обернулась к окну сиделка. - Ваша кошечка на подоконнике? - Нет. Но вы не прогоняйте. Она тут, в саду, живет. Пусть будет. Сережа ее любил. «Любил! - резануло его. - Что ж она так, в прошедшем времени… Я ж живой еще!». Хотя… какое там живой! Мумия в коляске. И потом! С чего это она взяла, что он кошку любил??? Так, замечал просто. - Окно держите открытым, Сереже нужен свежий воздух. И потянулись однообразные дни. Сиделка была пожилая, опытная и профессиональная. Она споро производила гигиенические процедуры, делала массажи, ставила уколы, кормила с ложечки и вывозила на прогулку. В перерывах - дремала в кресле. Разговорами не надоедала, только по делу. Да и что с ним разговаривать, с таким молчаливым? Жена заходила каждый день. Ну или почти каждый. Свежая, красивая, холеная. Говорила какие-то слова, справлялась у сиделки, как тут больной, есть ли динамика. А потом уходила по своим молодым делам, и Сергей мог только догадываться, куда и зачем. Впрочем, он не гадал - какая разница? Это был уже другой мир, не его. Она жила там, а он здесь. В этом, его мире, были он, инвалидное кресло, сиделка и… кошка. Кошка приходила ежедневно. Вспрыгивала на подоконник и сидела - чаще всего спиной к нему, но время от времени поворачивалась и «фотографировала» его своими пристальными зелеными глазами. А потом снова поворачивалась к саду, словно приглашала и его посмотреть. Он и смотрел - а что еще делать инвалиду? Оказалось, что до сих пор он и не замечал, что вообще есть в его саду. А были там деревья, и причудливые клумбы, и аккуратно подстриженные кусты, и птицы разные летали. Цветы красивые тоже были. Травка ровная, зеленая, и дорожки, выложенные мозаичной плиткой. Странно, что он раньше этого не замечал. Хотя - когда ему было замечать? Работа отнимала все время и занимала все мысли. И вопрос счастья… - Что ты знал о счастье, человек? - раздался низкий мурлыкающий голос. Он вздрогнул. Татьяна Петровна, по обыкновению, дремала и говорить таким голосом по определению не могла. Больше в комнате никого не было. Только с подоконника таращилась кошка. - Да не моргай, тебя, тебя спрашиваю, - слегка кивнула кошка. «Мысли она, что ли, читать умеет?» - ошеломленно подумал Сергей. - Умею. И ты умеешь. А что тебе еще остается делать? И правда. Что ему еще остается делать, когда ни сказать, ни спросить, ни пальцем ткнуть? - Вот-вот. Слепота компенсируется остротой слуха и осязания. А у тебя - вот так. Впечатлений-то хочется, да? «Схожу с ума. Хотя - какая разница? Или… Блин, сиделку бы разбудить! Кошки же неразумные, они не умеют мыслить…», - заметалось в голове. - Сам ты неразумный, - обиженно мяукнула кошка. - И мыслить не умеешь. Вон какой бардак в голове, мысли, как тараканы. А сиделка спать будет. Я ее усыпила. «Как?» - панически подумал Сергей, как будто это имело огромное значение. - Вибрациями, - объяснила кошка. - Это просто. Надо только осознать, что весь мир состоит из вибраций. И ты тоже. И мысли. Вот и посылай в мир, что хочешь! Мысленно… «Хочу проснуться!», - твердо подумал Сергей. - Ну, раз ты со мной беседуешь, считай, уже проснулся, - зевнула кошка, показав розовый язычок. - И так полжизни проспал. Вы, люди, такие сони. Ничего не видите дальше своего сна! Сергею вдруг стало интересно. И впрямь: чего он кочевряжится? Можно подумать, у него столько дел и развлечений, что кошка отрывает его от жизненно важных вопросов! И вообще - интересно! Почему бы не попробовать? Он поднапрягся, сформулировал вопрос и послал его кошке: «Как тебя зовут?» - Да не трясись ты так! - казалось, что кошка хохотнула. - Вибрации гораздо тоньше. Не надо напрягаться, нежнее, нежнее… Вот так, да. Это людей «зовут». Мы, кошки, опознаем друг друга по вибрациям. Да и вы, люди, тоже - только не замечаете. «Это как?» - подумал Сергей. - Ну вот видишь ты незнакомого человека и уже чувствуешь, друг он или враг, стоит ему доверять или надо поостеречься. Разве нет? Сергей подумал и решил: а ведь правда! Ему интуиция не раз подсказывала, «кто есть ху на самом деле», и ни разу не случалось ошибки. Так что кошка дело говорила. - Но ты можешь меня как-нибудь назвать, если тебе без этого нельзя. Знаешь, я веду род от древней богини Баст. Была такая, женщина с кошачьей головой. Зови меня Бася, подойдет? Бася - это было здорово. Мягко так, вкрадчиво. Ласкало слух. - Ого! Вибрация приятная от тебя пошла. Хорошо, договорились - буду для тебя Басей. «Это я мысль, что ли послал? В виде вибрации?» - напряженно, как ученик на экзамене, подумал Сергей. - Ну да. Поскольку у тебя все остальное в отключке, вся энергия направлена на мысль. А обычно люди слишком разбрасываются, поэтому и мыслят неточно. И вибрации у них такие…размазанные. «Я хочу научиться этим самым вибрациям», - послал мысль Сергей. - Мгм. Я вспрыгну тебе на колени, ты не против? - просигналила кошка. «Да пожалуйста». Кошка неспешно спрыгнула с подоконника и пошла к его креслу. Испытующе глянула снизу - и легким прыжком оказалась у него на коленях. Устроилась поудобнее, сворачиваясь клубком меж сложенных на колени рук, и громко заурчала. «Ух ты! Забыл уже, что кошки урчат!». - Не урчим, а вибрируем, - поправила Бася. - У нас, кошек, замечательные способности к вибрациям. Поэтому мы лечебные. Ну, для тех, кто с нами в резонансе. «В резонансе?» - Если ты хочешь слышать, принимаешь сигнал - входишь в резонанс. Тогда мы на связи. Если не хочешь - отключаешься, тогда ничего не слышишь. И эффекта нет. «А ты что лечить можешь?» - Все. Болезнь, она ведь что? Отсутствие внутренней гармонии. А кошки ее восстанавливают. «А меня…восстановишь?» - Не знаю. Попробуем. От тебя тоже зависит. Я-то дам, а вот ты - сможешь взять? Ты же себя совсем не знаешь. И мир видишь не таким, какой он есть, а как принято. «А он что, другой?» - Да конечно же. Он куда симпатичнее и интереснее, чем видится из окна «Бентли». Или твоего кабинета. Или даже просто из окна. У тебя пока зрение суженное. Но попробуем расширить. Ты способный… Ему почему-то стало приятно, что кошка его похвалила. - Ну, как известно, «доброе слово и кошке приятно», - дипломатично заметила она. - А уж человеку-то… Сергей и не заметил, как согрелся от кошкиного тельца и под мирное ровное урчание задремал. А когда проснулся - кошки не было. «Приснилось! - с отчаянием подумал он, и сам удивился силе этой эмоции. - Блин, да что же это!» - Не вопи, пожалуйста, - раздался в голове недовольный голос. - Я же не глухая. Возьми себя в руки! «Ты где?» - чуть успокоившись, спросил он. - На заднем дворе. Питаюсь. Надо же мне поддерживать жизнедеятельность? «А чем ты питаешься? Ты голодная?» - всполошился он. - Да успокойся ты, - снисходительно ответила она. - Я очень самостоятельная кошка, чтоб ты знал. Не пропаду. Я потом приду, ты жди. До связи! И он почувствовал, как в голове как бы выключатель щелкнул - ощущение Баси пропало. «Ого! Как телефон! - удивился он. - Интересно, а с людьми так можно? Надо попробовать!». Он решил потренироваться на Татьяне Петровне. Минут 15 он экспериментировал, соображая, как это - входить в резонанс, а потом вдруг словно нащупал схему и «позвал» ее. - Сергей? Все в порядке? - тут же встрепенулась чуткая Татьяна Петровна. «Профи! Высший класс! С сиделкой мне явно повезло», - с благодарностью подумал Сергей, который уважал добросовестных исполнителей. Татьяна Петровна на миг замерла и неуверенно улыбнулась, словно почувствовала его мысль. На следующий день он попробовал настроиться на Марину. Это было сложнее, она все время ускользала, и пришлось попыхтеть. Но когда получилось - он услышал ее. Лучше бы не слышал… После обеда он разговаривал с Басей. «Понимаешь… Вот что выходит. Мой соучредитель, он же лучший друг, заправляет сейчас всем холдингом. Это ладно, должен же кто-то, а лучше него никто дела не знает. Но! Он ведь сейчас и с моей женой живет. Лучший друг! Это как???» - Ну ты эгоист, - удивилась кошка. - А что ты хочешь, чтобы она села рядом с тобой в соседнее кресло? Она же молодая женщина, ей тоже хочется любви, ласки, тепла… «Да какого тепла еще??? При живом-то муже???». - А ты хотел бы быть мертвым? - хладнокровно поинтересовалась Бася. - Сам знаешь, в вашей среде часто так: «нет человека - нет проблемы». А ты - дома, ухожен, накормлен, пролечен, сиделка, кошка… Жена каждый день проведать заходит. А насчет «при живом муже»… особо живеньким ты не выглядишь, если уж совсем честно. «А любовь???» - Любовь? - безмерно удивилась Бася. - У вас с Мариной была любовь? Расскажешь? И Сергей замер. Ему хотелось рассказать, и он пытался вспомнить что-нибудь такое. Но… не удавалось. Жену себе он выбирал по определенным параметрам, ум-внешность-образование-воспитание-стиль-шарм, практически не ухаживал - сразу сделал предложение, и она согласилась, жили без споров и скандалов, но и без романтических прогулок и откровенных разговоров. Да и когда? - бизнес отнимал все время, на отношения сил не оставалось. Но в свете появлялись вместе, и путешествовали, и претензий друг к другу не было… - Ну да. Ее тоже это все устраивало, - продолжила его мысль кошка. - Партнеры - да. Друзья - ну, с натяжкой, друзья обычно ближе друг к другу. Но любовь? Скажи, разве ты был с ней счастлив? Сергею хотелось соврать, что «да», но он понимал, что врать можно словами, а вот мысленно… это совсем другой уровень отношений. Тут не обманешь. «Я вообще не знал, что такое счастье, - признался он. - Хотел - да, стремился - да, планировал - да, но не успел. Времени не хватило». - Теперь успеешь, - утешила кошка. - Теперь у тебя много-много времени, чтобы быть счастливым. «Издеваешься?» - Нисколько, - лениво возразила Бася, вытягиваясь на его коленях. - Счастье - как женщина. Им нужно постоянно заниматься, тогда оно будет тебя любить. А если забросишь - уйдет к другому. «Как Марина?» - Да. Как Марина. Как многие другие. И как я. Разве ты дарил ей внимание и тепло? Разве ты разговаривал со мной, пока не сел в это кресло? Ты нас видел, но не замечал. Тебе было некогда. Ты все время искал счастье, хотя оно было у тебя под боком. «Это ты - счастье?» - Конечно, - удивленно приподняла голову Бася. - Разве ты не счастлив, когда я вот так лежу у тебя на коленях и вибрирую? «Знаешь, а пожалуй, да. Похоже на счастье», - улыбнулся он. - Слушай! Ты, между прочим, улыбнулся! - живо перевернулась кошка. - Впервые после возвращения. Прогресс! - Кошечка, слезь, - попросила Татьяна Петровна. - Укольчик будем делать. Ой, Сереженька, да вы улыбаетесь!!! Утром Сергей улыбнулся навстречу Марине. И прочитал ее мысли - они его ошеломили. Она вовсе не обрадовалась. Наоборот - испугалась. Испугалась того, что он может выздороветь, и придется возвращать все на круги своя, и кончится счастье… И тут же испугалась еще больше того, о чем подумала - да как можно желать болезни живому, страдающему человеку, хоть и не особо близкому, но по-своему любимому??? «А ведь я ее совсем не знаю! - вдруг понял Сергей. - За столько лет - так и не удосужился разглядеть, что у нее там, внутри…». И он искренне, от души, мысленно пожелал ей счастья. Ей - в ее новой любви. Марина испуганно глянула на него и поспешила уйти. Он и правда не хотел, чтобы ей было плохо. В конце концов, его партнер и лучший друг был хорошим мужиком, надежным и основательным. Пусть они друг у друга будут. А у него тоже что-нибудь будет. Сиделка, например. И кошка. Теперь, когда Бася запрыгивала к нему на колени и устраивалась там надолго, он испытывал странное чувство щемящей нежности - как к ребенку. Ему нравилось смотреть в ее странные зеленые мистические глаза, и казалось, что он даже начал постигать кошачью мимику. И еще нравилось задавать ей разные вопросы. «Ты говорила, что мысленно можно воздействовать на других людей. Это всем доступно?». - В принципе да. Хотя не все способны. «А от чего зависит?». - От вибраций. Чем выше вибрации, тем больше возможностей. И наоборот. «А как повысить вибрации?». - Через высокие чувства. Любовь. Самопожертвование. Бескорыстие. «Любовь - это что?» - Это направленная нежность. Вот ты сейчас направляешь нежность на меня. Ты меня любишь. Я чувствую вибрации твоей любви. А твоя сиделка о тебе заботится. От души причем, не только за деньги. Ей ее работа нравится. Тоже - вибрации любви. «Знаешь… Странно, но я чувствую себя счастливым. Почему же раньше этого не было? Я ж старался, планы строил!» - Потому что счастье не укладывается в графики. Оно текучее и изменчивое. Как вода. Как время…Его нельзя спланировать, его чувствовать надо». «А чем я его чувствую? Если тело - в отключке?». - Душой. Счастье чувствуют душой. Ты остановился в своем беге - и у тебя начала просыпаться душа. Значит, можешь видеть то, что раньше не замечал. «Да. Я много чего не замечал раньше. Сад вот разглядел. Жену наконец-то увидел. С тобой поближе познакомился». - Странные вы, люди. Почему-то не умеете созерцать. Вот мы, кошки, много лежим или сидим и просто смотрим на мир. И видим его глубину. А вы, такие большие и умные - нет. «Как это - глубину?» - Ну как? Вот ты видишь то, что на поверхности. А я - то, что дальше. Там, выше - звездное небо. А в нем - другие миры. А там - разные существа. Интересно! «А как ты их видишь? А я смогу?» - Сможешь. Для этого просто надо научиться не думать ни о чем и слышать тишину внутри себя. И немножко переключить зрение. Как будто расфокусировать немножко. Вот так, да. Ты пробуй, рано или поздно получится. «Мне так хочется тебя погладить…» - Ну погладь, - милостиво разрешила она. «А как?», - хотел спросить он, но не успел, потому что его правая рука дрогнула, чуть двинулась, и кончики пальцев легли на гладкую шерстку. Он замер, забыв дышать. - Я же говорила, что кошки лечат, - скромно похвасталась Бася. «Это что было?» - растерянно спросил он. - Это ты возвращаешься к себе, - пояснила кошка. - Вибрации счастья, они целебные, знаешь ли… «Хочешь сказать, что я снова смогу…встать на ноги?» - Ну, если очень постараться… Нет ничего невозможного! Уж мы-то, кошки, знаем! Недаром говорят, что у нас 9 жизней. «Пожалуй, я уже верю в то, что ты ведешь свой род от богини Баст». - А ты сомневался? Посмотри в окно! Он перевел взгляд на открытое окно - и замер. Там, за окном, был ясный день и высокое чистое небо. А над ним - звезды. А среди звезд - разные миры. А в этих мирах - всевозможные существа, похожие на людей, на кошек и вообще ни на что не похожие. И все это многообразие переливалось, пульсировало, и было связано между собой воедино вибрациями Любви, дающей жизнь всему живому… Сергей во все глаза смотрел на это великолепие и даже не замечал, что уже обе его ладони гладят теплое тельце черной кошечки, понимающей толк в мурчании на чьих-то коленях, в спокойном созерцании мира - и в счастье.